Знание-сила, 2001 №03

На протяжении всего нашего размышления мы ни разу не поставили вопрос: «Что есть истина?». Я вслед за Бертраном Расселом не верю в абсолютную полезность для философии наилучших определений. И все же послушаем, как трактует понятие истины сам лорд Рассел, в данном случае определение помогает схватить суть дела: «Истина заключается в определенном отношении между верой и одним или более фактами, иными, чем сама вера». Разумеется, для Рассела понятие веры вовсе не сводится к вере в Бога, но здесь не место расширять дискуссию о точном употреблении этого слова. Стоит обратить внимание: чуть выше об истине как о соответствии говорил Макс Шелер. Видимо, все адепты мышления ясного согласятся с этой скромною трактовкою, и не случайно любители поиска истины в омутах глубоких, начиная с Хайдеггера, нападают на истину-со-ответствие.

Нынешний кризис истины – именно кризис отношения, соответствия. Ничто не мешает мне сегодня высказывать истины глубокие, лежащие в области веры (в том числе и религиозной). Ничто не мешает мне накапливать и сортировать факты и генерировать истины ясные, обеспеченные подлинностью научного знания, и мы ходим попеременно и в синагогу, и в лабораторию.

Уже упоминавшийся Карл Поппер не только призвал мириться с «дуализмом фактов и норм», но и последовательно счел этот дуализм одним из краеугольных камней либерализма (мы уже говорили о том, что известное равнодушие к истине идет на пользу западной цивилизации). «Философия тождества фактов и норм весьма опасна и ведет к отождествлению норм или с властвующей ныне, или с будущей силой». Отсутствие воли к установлению соответствия между истиной и подлинностью, фактами и нормами, истинами глубокими и ясными тем самым ставится на солидный философский фундамент, а коль так, то мы поклоняемся двум богам одновременно, позволяя «истинам» жить своей, не зависящей друг от друга и от нас жизнью, так что не спешите ругать девчушку, не доверявшую таблице умножения.

Дмитрий Прокудин

Берусь утверждать, что нормальный интеллигентный наш современник страдает одним существенным пробелом в своей эрудиции: он не знает исторической хронологии. И не в смысле памяти на точные даты, это необязательно, а просто в смысле последовательности исторических событий – что было раньше, а что позже?

Ну-ка, проверьте себя! Расставьте в хронологической последовательности основание Рима, расцвет военного могущества ассирийцев и великую греческую колонизацию Средиземноморья. Попросите сделать то же самое нескольких ваших, несомненно, культурных и эрудированных знакомых. Ручаюсь, что в большинстве ответов дальше всего от наших дней будут отстоять ассирийцы, затем будут греки, а ближе всего к нам – римляне.

Ответ неверный, эти события (или явления) фактически одновременны и происходили около 750 года до новой эры. И вообше, Древний Китай это не раньше Древней Греции, а в то же самое время: и Конфуций – современник Солона (как, кстати, и Будда), а установление в Риме республики произошло через девять лет после начала Греко-персидских войн.

Примеры подобных синхронизмов, не воспринимаемых обыденным сознанием, можно множить и множить. Иной раз на незнание, например, того, что Карл Великий и Харун ар-Рашид были современниками, натыкаешься и среди коллег историков. Это не результат невежества, это такое знание. Чтобы понять, в чем дело, достаточно посмотреть на структуру наших учебников, что школьных, что вузовских. Спроси их авторов – все подпишутся под словами Люсьена Февра о том, что история – это наука «об обществе во времени». Но в реальном историописании и обучении истории единство и объективность исторического времени куда-то исчезают и остается «время Древнего Востока», «время Средневековой Европы», «Новое время» и т.д. И никаких пересечений, не говоря уже о сравнении. А уж о «временных летах» нашего отечества и говорить не приходится, тут даже подходы к периодизации выдержаны в стилистике «особого пути»! Ни тебе Средневековья, ни Нового времени, вслед за Древней Русью сразу абсолютизм, а потом – сплошной «кризис самодержавия».

Так происходит незаметная подтасовка в сознании школьников, студентов, а в конечном счете – в историческом сознании нации: что изучается раньше, то и происходило раньше, а у того, что изучается отдельно (отечественная история), и хронология своя – «самобытная». Но ведь время объективно: 1250 год, он и в Азии 1250. Равно как и в Европе и даже (страшно сказать!) в России. А что, если попробовать именно объективную, ни от чьих исторических пристрастий не зависящую категорию времени положить в основу рассказывания истории любознательным читателям и слушателям, как взрослым, так и подросткам?

Сергей Смирнов[* С.Г. Смирнов. «Годовые кольца истории»], математик – по образованию, историк – по ученичеству у Льва Гумилева и учитель московских и питерских одаренных школьников – по призванию, поставил такой эксперимент. Плод его: книга «Годовые кольца истории» (свод серии одноименных публикаций в журнале «Знание – сила») представлен на суд читателя издательством «Языки русской культуры».

Математика не всегда помогает пониманию истории: печальный пример Фоменко с Носовским у всех на виду В данном случае – помогла. Дело в том, что автор использует не форму, а суть математического знания. Задумаемся: к чему сводится любая математическая задача? К уравнению или неравенству, то есть к той или иной форме сравнения. И это верно для любой области знания: без сравнения одного с другим, однотипным, однопорядковым Б этом «одном» ничего понять нельзя.

Сие, бесспорно, верно и для истории Для понимания «особости» любого исторического пути его надо сравнить с другим подобным путем.

Но (математик опять-таки это понимает сразу и без вопросов) – основой сравнения должна быть какая-то общая для всех сравниваемых явлений система отсчета, общий измеритель. И применительно к истории единственным бесспорным измерителем, первой координатной осью, несомненно, будет время! Повторимся: 1250 год, он 1250 и в Азии, и в Европе, и в Америке. Засим попробуем продолжить применение математических (или, как предлагает автор, шире – физико-математических) методов и отложим, как то принято у математиков, на нашей координатной оси произвольно взятые точки. Например, с промежутком в 250 лет. И попробуем решить привычную тем же математикам задачу «исследования окрестности точки».

И тогда мы сразу увидим две стороны исторической драмы. Во-первых, какие народы действуют в это время (например, в 750 году до новой эры) на сцене истории и как они действуют. Напомню: мы исследуем не только саму «точку», но и ее окрестности, то есть имеем в виду и то, что было в недалеком прошлом, и то, что произойдет в близком будущем- И вот становится ясно видимым, где только нарождается новый этнос (в нашем примере – Рим), где народ переживает героическое время своей истории, бурный всплеск активности (Эллада – период Великой колонизации Средиземноморья), а где за внешним мо1уществом кроются черты подступающего упадка, исторической дряхлости (Ассирия).