Знание-сила, 1999 №02-03

Если заставить себя услышать английского социолога (чего, кажется, за все четыре года так и не случилось), многие другие доклады приобретут новое звучание. Нельзя ли все подмеченные на конференции особенности истории России последние сто лет и последние десять лет рассматривать как характеристики этого самого плохо изученного третьего мира? Тогда все, что с нами происходит, – не такой уж стихийный, стохастический, ничем не управляемый процесс, как говорит об этом Ю.Левада, он управляется определенными закономерностями – только мы их не знаем.

Например, в этом мире особое соотношение между производством благ и производством рисков – такую теорию предложил аудитории О.Яницкий. Производство благ и производство риска – равноправные реальности; они всегда сосуществуют в известных пропорциях. Среда обитания есть интегральная часть этих производств. В развитых странах Запада есть свои зоны риска: можно разориться, потерять работу, заболеть, быть ограбленным или изувеченным в автокатастрофе. Но эти зоны не столь уж велики и контролируются государством и обществом: невозможно уничтожить преступность, но можно бороться с ней более или менее эффективно; невозможно «отменить» риск венчурного бизнеса, который состоит в создании и опробовании новых технологий, но можно сделать это занятие столь привлекательным, чтобы его достоинства оправдывали неизбежный риск.

Мы сейчас, по Яницкому, находимся в фазе не просто риска, а всеобщего риска. Уже непонятно, где опаснее жить: в Москве или на Сахалине. Последние десять лет производство благ все более вытеснялось производством риска, который начинает определять наше понятие нормы. В гакой обстановке главным становится не развитие, а безопасность. Общество не модернизируется, а наоборот, скатывается в архаику, вплоть до торговли людьми, социальная среда становится агрессивным накопителем и производителем рисков самых разнообразных, ими полны не темные улицы, а школа и армия, все институты общества. Норма и патология меняются местами. Наша советская система оказалась не очень реформируемой, и в этом – наш главный риск.

Возможно, в этом самом достаточно безумном третьем мире естественно ходить по кругу вместо того, чтобы, как в истории Запада, двигаться вперед, хотя и с некоторыми – порой серьезными – зигзагами и отклонениями. Светлана Кирдина, например, считает, что историю России за несколько столетий можно представить как время от времени сменяющие друг друга «западнические» и «славянофильские» циклы. В спокойные, стабильные времена у нас доминируют славянофильские ценности, стратегии поведения, способы организации социальной, экономической и политической жизни; когда же источники ресурсов, которые обеспечивают эту стабильность, иссякают и начинается кризис, потребность модернизировать базовые основания бытия в стране выдвигают вперед западные ценности, стратегии, социальные институты. Это означает, что нынешняя наша склонность к либерализму, демократии и прочим западным ценностям вызвана системным кризисом России и все они будут благополучно забыты, как только положение исправится.

Несколько штрихов к странному портрету добавил А. Кравченко, по мнению которого три раза в этом столетии мы начинали строить три разных капитализма. Первый пришел на смену феодализму. Ко второму мы приступили непосредственно после военного коммунизма, в период нэпа. Третий пришел на смену развитому социализму. Каждый раз стране и власти не хватало терпения довести дело до конца. Трижды мы проходили через период первоначального накопления капитала, расплачиваясь всем, чем принято расплачиваться в подобных обстоятельствах: бедностью, расслоением, криминализацией жизни. Трижды, не выдерживая, мы звали социализм. Социализм всегда приходил с великими жертвами. Вот и сейчас он на пороге: новый капитализм кончается на наших тазах, мы возвращаемся к государственному управлению экономикой. И Альберт Иванович процитировал знаменитого нашего экономиста и «кооператора» Туган-Барановского: так не выздоравливают, надо хоть раз доболеть до конца!

Академик Т. Заславская заметила, что традиционный научный инструментарий, как ей кажется, не срабатывает в исследованиях российской реальности. Нужны новые понятия, теории, концепции.

Да что ж это, в конце концов, за реальность такая, что к ней не приложимы ни знаменитый эталон европейского метра, ни прошедшие международную апробацию весы? Если «умом Россию» действительно не понять, то какими же частями тела прикажете это делать?

Вадим РАДАЕВ, социолог, профессор

Предприниматели говорят: главная проблема не в том, что экономическая преступность растет, а в том, что исчезает грань между преступными группами и правоохранительными органами, между черным и белым; мы действуем в сплошной серой зоне, в которой трудно ориентироваться.

Но чиновники меняются. Берут они, пожалуй, еще более нагло и открыто, чем прежде, но теперь сделают то, за что возьмут. Устроят этакий приватный конкурс проектов, выберут – и уж его будут проводить. Не то что в начале девяностых, когда и брали, и ничего не делали.

Неправда, что государство ушло из экономики; неправда, что правоохранители наши ослабели- Самая надежная «крыша» – именно правоохранительные органы, чем выше, тем надежнее. Но далеко не у каждого предпринимателя хватит средств расплатиться за такую крышу.

Это лишь несколько штрихов из большого исследования, недавно законченного, по результатам которого написана книга «Формирование новых российских рынков…». Мы изучали отношения предпринимателей с властью (коррупция), их отношения между собой (деловая этика), роль насилия в бизнесе (соблюдение условий договора, охрана), правила вхождения в рынок. Это опросы бизнесменов через анкету и подробные долгие разговоры с некоторыми из них.

Так на конкретном материале я как бы проверил недавно мною же описанную теорию. Учебник «Экономическая социология» – не первая книга на эту тему у нас в стране; начинали ее Т.Заславская и Р.Рывкина еще в Новосибирске в семидесятые годы. Тогда им приходилось создавать нечто будто бы на пустом месте, в стороне от мировой науки – таковы были правила игры в обществоведении. Я, продолжив их дело, постарался связать наши работы с тем, что в этой же сфере делается в мире. Книга только что вышла вторым изданием.

Попав на раскаленную сухую поверхность, капли воды начинают «бегать» по ней на паровой подушке, принимая причудливые формы, сменяющие друг друга с такой быстротой, что уследить за ними можно только с помощью специальных приборов.