Знание-сила, 1999 №02-03

Здесь летом 1998 года найдено почти сто берестяных грамот, хранителей и свидетелей далекой истории.

Итак, ряд берестяных документов показывает, что усадьба «Е» входит в некий комплекс, имеющий отношение к деятельности Городка, а затем его сына Полюда. То же обстоятельство подтверждается находкой берестяной грамоты № 842. Этот документ содержит запись поступлений оброчных сумм из вотчины, где старостой был уже известный нам Илька, то есть из вотчины Полюда. Вот эта грамота в переводе: «От дьяка и от Ильки. Вот мы послали 16 лукон (очевидно, меда), а масла три горшка. А в среду две свиньи, два хребта (видимо, хребтовая часть туши), да три зайца и тетеревов и колбасу, да два коня, причем здоровых». Илька упомянут еще в двух грамотах, но о них следует рассказать в иной связи. Пока что очевидна принадлежность усадьбы «Е» и какого-то числа соседних владений семье Городка, а потом его сына Полюда.

Между тем усадьба «Е» совершенно необычна. Мало того, что она очень большая, больше соседних в три – четыре раза, она лишена многих привычных признаков жилого владения. В частности, на ней почти нет находок, обычных для других усадеб, например, женских украшений, зато в изобилии встречаются амфорная тара и осколки нарядной импортной стеклянной посуды. Да и сам характер ее застройки пока не имеет аналогий в исследованном ранее новгородском материале. Хозяйственных построек здесь нет, но есть ряд зданий определенно административного назначения, а также совершенно необычайный настил из шестиметровых сосновых плах общей площадью в 130 квадратных метров с отверстиями для столбов, поддерживавших навес. Иными словами, здесь при административных постройках имелась некая крытая площадка, на которой можно было собираться для чего-то и в непогоду.

Но самая существенная особенность усадьбы «Е» середины XI[ века – это изобилие берестяных грамот: в 1998 году их найдено рекордное за все время существования Новгородской экспедиции число – девяносто две, а с грамотами того же времени из раскопок 1981 и 1985 годов – добрая сотня. Заметим, что обычно в один сезон обнаруживается лишь около десятка берестяных писем. Что же это за комплекс?

Ответ получаем, обратившись к грамотам, тому бесценному берестяному архиву, который здесь обнаружен.

№ 819: «От Боряты к Борису. Доверяй своему отроку собирать сколько угодно (денег): он прав. Шли же его на свод (очную ставку) к селянам: он прав – я это расследовал. А те же две гривны возьми со Сватяты».

№ 834: «Вот, Илька, меня обвинили. А погост заставляет меня принести роту (клятву). А я не должен ни векши (векша – самая малая денежная единица). Пошли же отрока на погост…».

№ 855: «…(следовало бы ехать) ныне в город, но не позволяет дьяк. А выбит зуб. Отроки Нежатиничей били их шестерых. А (что касается денег на) лечение, то я выплачу им». – Напомню соответствующую статью «Русской Правды»: «Аже выбьють зуб. а кровь вилять у него во рте, а людье (свидетели) вылезуть, то 12 гривен продажи (штрафа), а за зуб гривна».

Можно было бы продолжать цитирование, но примеров для вывода и так достаточно. Комплекс усадьбы «Е» связан с отправлением судебной процедуры, то есть эта усадьба в середине XII века служила местопребыванием суда. Представление об организации суда в средневековом Новгороде уже давно сформировалось. Известно, что разветвленная система судов, включающая торговый, епископский и другие суды, сложилась лишь в конце XIII века, а в интересующее нас время существовал единый, возникший в 1136 году «сместной» суд князя и посадника. Этому суду были подведомственны все дела – гражданские, уголовные, имущественные, поземельные и так далее. Очевидно, однако, что повседневная деятельность этого суда не предусматривала участие в рутинном делопроизводстве столь высоких должностных лиц. какими были князь и посадник, а организовывалась их полномочными представителями. Вот с такими представителями мы и познакомились, читая грамоты усадьбы «Е».

N° 821: «От Негла к Петроку и Якше. Взял в совместную аренду землю на 5 лет, а теперь соарендаторы пришли и согнали. Пусть же судит староста и Неслуй».

№ 812: «…(к Петрок)у и Якше. Не дают вирных (штрафных)…»

№ 850: «Поклон от Борза, Путши и всей дружины Петроку. Вот ты дал нам землю… (далее упомянут князь Святополк), а теперь…»

№ 870: «Поклонение от всех людей Петру и Якше. Мы слышали, что грамота…»

№ 877: «От… к Петроку. Ты мне велел взять у Розвадича… (Сколько) я с тобой совершал торговых операций – это ведь множество людей, а за ними деньги.

Янин «со товарищи» так увлечены, что поднять головы от своих грамот отказываются.

Я к людям ходил, а люди денег не дают. А Словен не приносит роты (клятвы)… А теперь ты велел дать… возьми грамоту..»

Петрок (Петр) упоминается как адресат еще в трех грамотах, а вместе с Якшей – еще в одной. Двух из этих документов нам еще предстоит коснуться, а сейчас уже ясно, что полномочными представителями князя и посадника в «сместном» суде были Петрок и Якша. Кто же из них представлял князя, а кто посадника? Попробуем разобраться.

В 1997 году на усадьбе «Р» (а она даже не соседняя с усадьбой «Е») в слое середины XII века была обнаружена деревянная чаша с процарапанной надписью «Якыиина. Оринина», то есть предмет из домашнего обихода Якши и его жены Орины, и значит, Якша обитал в той части исследованного комплекса Троицкого раскопа, которая граничит с посадничьей семьей.

Княжеский же характер должности Петра (Петрока) становится очевидным из содержания других грамот;

№ 885: «От имоволожан и от жяблян к Петру и к Якше. Шли мы на Млево, а Иван с нами не…»

№ 872: «…(и от) жябьнян к князю и к Петроку. Как мы выдали…»

Не касаясь географии этих населенных пунктов, мы имеем основание утверждать, что обе грамоты связаны исключительно с княжеским хозяйством. Дело в том, что термин «Имоволоже» встретился еще в двух грамотах усадьбы «Е» и известен он в договорах Новгорода с великими князьями 1268, 1424, 1456 и 1471 годов как погост, государственные подати с которого в виде исключения поступали непосредственно князю, тогда как от других территорий князь получал только небольшой «дар», передаваемый ему новгородскими боярами. В той же роли в договоре 1268 года выступает еще и Важанский погост, но затем один только Имоволожский.