Знание-сила, 1999 №01

Слухи об отравлении уже ходили, а сын Моцарта стал учеником Сальери.

Кантнер: – Что Сальери завидовал гению Моцарта – это взгляд романтизма XIX века. Конечно же, Сальери сознавал, что Моцарт был гением. Себя с ним он вел всегда по-дружески. И Моцарт сам в последний год жизни добивался расположения Сальери. Он взял Сальери с собой на одно из представлений «Волшебной флейты». Он пишет; «Сальери все очень понравилось». Стало быть, радуется, что Сальери его похвалил. Для зависти к Моцарту у Сальери не было причин, у Сальери было вполне прочное положение.

Корти: – В романтической культуре гений, в отличие от мастерства, умения или ремесла, не может быть приобретен, он – дан, он – уникален. Он – от Бога. Отсюда противопоставление; Моцарт – гений, Сальери – ремесленник. Миф гения иногда уподобляется мифу Прометея, укравшего огонь у Богов, чтобы подарить его человечеству. В этом варианте гений борется с божеством и становится благодетелем человечества. Один из элементов романтизма – субъективизм. Искусство отражает внутреннее состояние, внутренний порыв художника; творческий процесс не рационален, а инстинктивен и интуитивен.

Итак, в романтической культуре гений предстает оторванным от остальных людей, от своего окружения, от социального, культурного контекста, от исторического процесса и часто даже от творческой среды. С этим подходом романтиков можно соглашаться или нет, но к Моцарту, во всяком случае, он не применим. Ибо Моцарт не был типичным гением в духе романтиков. Как пишет американский музыковед Уилльям Стаффорд, образ Моцарта как романтического гения создан писателями XIX века. Тем более закономерно в случае Моцарта говорить о контексте.

Халова: – С самого начала музыковедение попало под влияние характерного для романтизма культа гения. Изучалась в основном личность отдельных композиторов. Издавались огромные монографические работы типа «жизнь и творчество».

Чаще всего эти личности рассматривались в отрыве от культурно-исторического контекста – будто выросли они из ничего и не были составной частью исторического процесса, были просто гениями, существующими вне пространства и времени. Тем самым обесценивались и даже порицались многие композиторы, чьи произведения имели в свое время большой успех. В какой-то мере так случилось и с Сальери.

Сегодня ситуация меняется. В последнее время стал обновляться однообразный концертный и оперный репертуар, происходит переоценка менее известных композиторов, так называемых меньших. Эта переоценка дает нам более верное представление о значении этих композиторов для эпохи, в которой они жили, позволяет по- новому оценить их вклад, по-новому судить о новаторстве или традиционализме композиторов, так называемых великих. Таким образом мы получаем общую, исторически более верную картину о музыке прошлого.

Корти: – Музыковед Леопольд Кантнер, с которым в холодный ноябрьский день 1996 года я беседовал в одной из аудиторий Венского университета, автор статьи «Сальери: соперник Моцарта или образец для подражания?», приводит несколько примеров из оперы Сальери «Трактирщица», которые – цитирую – «Моцарт использовал несколько раз, начиная со “Свадьбы Фигаро“».

Кантнер: – В известной мере Сальери, вместе с Паизиелло, являлся музыкальным образцом для Моцарта. Не надо забывать, что после больших успехов Моцарта как вундеркинда в Милане в его карьере наступил определенный застой, и Зальцбург с точки зрения музыкальной жизни был скорее провинциальным. Был, конечно, Мюнхен, но и Мюнхен далеко не Вена. До Вены, до его венского периода, Моцарт сочинил, если отвлечься от его юношеских произведений, только один шедевр – «Идоменео».

В Вене Моцарт сразу попал под влияние последних достижений в области оперного творчества – Паизиелло, Сальери и Чимароза. Эти три композитора были хозяевами репертуара в Вене, все трое и стали для Моцарта-образцами.

Корти: – Недавно я ознакомился с рукописью американского музыковеда Джона Платова под условным пока названием: «Моцарт и опера-буффа в Вене». Труд этот готовится к публикации. «Книга, над которой я работаю, – говорит Джон Платов, – коренным образом пересматривает подход к пониманию моцартовских опер, определяя их место в общей картине оперной жизни Вены».

Вольфганг Моцарт с орденом, которым его наградил папа. Конец 1777 года. Моцарту двадцать один год.

Антонио Сальери. Приехал в Вену в 1766 году, в 1774 становится придворным композитором, а в 1778- капельмейстером.

Платов: – Влияние на творчество Моцарта оказывали не столько отдельные конкретные фрагменты или мелодии, сколько то обстоятельство, что Моцарт, регулярно посещая оперу, мог видеть, какие из произведений имели успех у публики. Сам он пытался работать в том же духе. Представим себе, что у нас появилось желание написать успешную телекомедию. С чего бы мы начали? Наверное, стали бы смотреть популярные телевизионные комедии, стараясь понять, в чем причина их успеха, а затем стали бы сочинять примерно в том же духе. Опера во времена Моцарта была достаточно шаблонной. Сюжеты – однотипными. Как правило, все закручивалось вокруг пары молодых влюбленных, браку которых ставятся препятствия. В конце оперы препятствия преодолеваются, и пара шагает под венец. Как, например, в «Свадьбе Фигаро», как во множестве других опер. Иногда среди персонажей появляется ревнивый приемный отец, как в «Севильском цирюльнике». Иногда возникает конфликт между молодым человеком, который хочет жениться на красавице, с его же отцом, влюбленным в ту же девицу. Но всегда все кончается благополучно – пара вступает в брак. Шаблон включает определенный тип персонажей. Тип голосов, тип мелодий и арий. Всему этому Моцарт научился у таких композиторов, как Сальери и Паизиелло. Эти два композитора и были, вероятно, самыми значительными среди соперников Моцарта.

Являясь директором придворной оперы, Сальери обладал ключевой позицией, которой Моцарт всегда завидовал. Я бы сказал, что Сальери оказал значительное влияние на Моцарта, он был ведущим композитором в Вене того времени. Но я бы добавил, что влияние это скорее общее, нежели конкретное. Моцарт прожил в Вене пять лет, пока получил возможность сочинить итальянскую оперу для двора и сочинил «Свадьбу Фигаро». Слушая музыку Сальери, Моцарт получал четкое представление о вкусах венской публики. Множество ходов обеспечивает их сюжетную и стилистическую связь. Гораздо труднее указать на конкретные точки соприкосновения. Причины в том, что часто, когда говоришь: вот у Сальери есть такой фрагмент, смотри, как он похож на этот момент у Моцарта, то можно, при желании, найти еще шесть таких фрагментов у других композиторов, которые делали буквально то же самое. Все это потому, что опера-буфф чрезвычайно шаблонна, и все композиторы пользовались теми же трафаретами.