Эрик Баркер - Лаять не на то дерево

Демонстрируйте свои лучшие качества, и люди увидят, какой вы на самом деле. Тогда не нужно будет волноваться, что вас разоблачат. Просто будьте наилучшей версией самого себя.

Какой особый бонус есть у сочувствия к себе? Мудрость. И я говорю это не для красного словца. В ходе исследования, описанного в статье «Доброта к себе в стрессовой ситуации», было обнаружено, что сострадательное отношение к самому себе ассоциируется с мудростью. Не просто со знаниями или высоким уровнем IQ, а именно с мудростью. (О многих ли повседневных занятиях можно сказать, что они делают вас мудрее?)

Оценивать себя как плохого или хорошего, как победителя или неудачника — значит видеть мир черно-белым. Это признак узости мышления. Чтобы стать мудрее, нужно быть более гибким, более толерантным, учиться на своих ошибках и развиваться. Вспомните, какими были самые мудрые люди из всех, кого вы знаете. Они были хвастливы и надменны? А может, крайне неуверенны в себе? Сомневаюсь. Скорее всего, они были спокойными и понимающими, умели прощать и не спешили осуждать. Всем нам хотелось бы однажды стать такими же мудрыми. И сочувствие к себе — первый шаг к достижению этой цели.

Итак, надеюсь, я разрешил ваш мысленный спор по поводу уверенности в себе (если нет, то я терпеливо себя прощаю).

Уверенность в себе — это понятие из области ощущений и впечатлений. А как обстоит дело с реальной, серьезной повседневной работой? Сколько времени следует ей уделять? Многие успешные люди — бескомпромиссные трудоголики, но у вас может быть иное представление об успехе: определенный баланс между работой, личной жизнью и сном. Так сколько же на самом деле нужно работать, чтобы добиться успеха?

Теда Уильямса знает каждый, кто интересуется бейсболом. Он играл в профессиональной лиге с 1939 по 1960 год и по праву считается одним из лучших отбивающих всех времен наряду с Бейбом Рутом. Знаете вы его или нет, у меня для вас новость: Тед Уильямс никогда не играл в бейсбол. Никогда.

Ошибка в глаголе: Уильямс не играл. Для него удары по мячу не были игрой. Он всегда относился к бейсболу очень серьезно. В 1988 году он рассказывал, как в детстве, увидев падающую звезду, загадал желание: стать лучшим отбивающим во всей истории бейсбола. Но Уильямс не сидел на месте и не ждал, что мечта сама осуществится. Одержимость, перфекционизм и упорный труд принесли ему огромный успех. Уильямс говорил: «Я. убежден, что, несмотря на свои физические данные, никогда не попал бы в заголовки газет как отбивающий, если бы не тренировался без перерыва и не думал целыми днями только о бейсболе… Вся моя жизнь была посвящена следующему выходу на поле».

Десять тысяч часов практики ради достижения совершенства? Уильямс, пожалуй, наработал в три раза больше.

Он был одержим. После уроков Тед шел на местный бейсбольный стадион, тренировался до 9 часов вечера и уходил с поля только потому, что выключали свет. Тогда он возвращался домой и занимался во дворе, пока родители не загоняли его в постель. Тед приходил в школу пораньше, чтобы до уроков успеть сделать несколько замахов. Он приносил в класс биту. Он выбирал предметы, где задавали меньше домашних заданий, не потому, что был ленив, а потому, что хотел больше времени уделить отработке ударов. Под фотографией Уильямса в альбоме выпускников значилось только одно слово: «Бейсбол».

Но и этого ему было мало. Что нужно сделать игроку Высшей лиги, чтобы проводить на позиции отбивающего больше времени, чем соперник? Спенсер Глендон и Питер Друкер гордились бы Уильямсом: он практически игнорировал игру в защите. Только отбивать — остальное не имело значения. Бывало, стоя в поле, он вообще поворачивался спиной к «дому». И даже там вместо биты размахивал перчаткой, тренируя удары, чем сильно огорчал своих коллег по команде. А девушки? Некогда. Тед оставался девственником до второго года в Высшей лиге. Вступив в лигу, он соврал насчет своего дня рождения, заменив август октябрем. Зачем? День рождения во время бейсбольного сезона мог стать отвлекающим фактором. В интервью журналу Time Уильямс сказал: «Природа наделила способностями к бейсболу сотни детей, но ничто, кроме практики, практики и еще раз практики, не разовьет этот природный талант».

Но секрет не только в количестве часов практики. Дело в том, как Уильямс проводил эти часы. Он был перфекционистом, постоянно стремился к самосовершенствованию. Тед превратил бейсбол из игры в науку задолго до появления саберметрики или «Маниболла».

Он даже побывал в Массачусетском технологическом институте, чтобы побольше узнать о физике бейсбола. Уильямс анализировал игру лучших отбивающих, чтобы учиться у них, и в итоге написал книгу «Наука удара» (The Science of Hitting), которая и по сей день считается лучшим изданием на эту тему.

Его секретным оружием было активное изучение подающих. Уильямс верил в то, что «врага нужно знать в лицо». А он определенно считал их врагами и часто шутил: «Кто, по-вашему, глупее подающего? Два подающих». Он говорил: «Ты играешь не с Cincinnati Reds или Cleveland Indians, ты играешь с подающим… и на нем ты должен быть сосредоточен».

Тед втирался в доверие к судьям, чтобы узнать у них информацию о стилях разных подающих, и делал записи в своей маленькой черной книжечке. Он расспрашивал пожилых игроков о своих противниках. «Я не гадаю, какой мяч они кидают. Я выясняю, какой мяч они кинут», — говорил он. Многие удивлялись тому, что Уильямс мог вспомнить привычки и предпочтения разных подающих спустя десятки лет после окончания своей спортивной карьеры. Но перфекционизм, заставивший его добиться таких высоких результатов в игре, сделал Теда особенно чувствительным к оценкам спортивных журналистов, писавших о нем в своих репортажах. Их критика приводила Уильямса, который и так предъявлял к себе нечеловеческие требования, в бешенство.

Каждый вечер он до безупречной чистоты протирал свои биты спиртом и взвешивал их, чтобы убедиться в том, что на них не действуют перепады влажности. В раздевалке для бит предназначался отдельный шкафчик. Уильямс заботился о них, как о детях, а потом отрабатывал ими удары, пока не стирал в кровь ладони.

И упорный труд окупался. В биографической статье о Теде Уильямсе корреспондент New Yorker Джон Апдайк писал: «Ни один другой игрок не демонстрировал на поле такой концентрации мастерства, от которой тебя просто захлестывала радость». Но порой сама жизнь подает нам крученые мячи.