Римма Ефимкина - Косяки начинающих психоконсультантов

– Итак, есть идеи, как можно угробить клиента?

– Э-э-э… Плеткой бить?!

Группа ржет. А между тем вопрос физического насилия в терапевтическом контексте весьма и весьма актуален. Я начинаю каждый тренинг с оглашения двух правил: не увечить людей и не портить имущество. Новички пугаются: куда это мы пришли?! Однако именно новички чаще всего первыми нарушают правило. Почему так? «Потому, – терпеливо разъясняю я им, одновременно рисуя маркером айсберг на листе флипчарта, – что договариваются о правилах во вменяемом состоянии, а нарушают в невменяемом. У каждого человека есть сознательное и бессознательное. И бессознательное подобно той большей части айсберга, что скрыта под водой, а потому не видна и опасна.

Мы с вами будем работать с бессознательными процессами, которые вам не подконтрольны. И когда ваш клиент впадет в измененное состояние сознания и перестанет контролировать свои аффекты, договариваться о правилах будет поздно. Поэтому, как только видим, что его легкое раздражение переходит в злость, а потом в гнев, ярость и бешенство, то, не дожидаясь, останавливаем его и договариваемся, как безопасно организовать исследование и отреагирование его подавленных чувств».

Вспоминаю в связи с затронутой темой одну девочку. Вся такая буддистка, обшитая по одежде индийскими колокольчиками, вся на позитиве, бывало, сидит, звенит и улыбается. На гештальт тренинге вышла в круг прояснить отношения со своей подружкой, подружка тут же сидит. Я ей говорю: «Знаешь, давай, ты не с подружкой поговоришь, а стул поставишь и скажешь, что хотела». Ну, Бог уберег меня, ее подружку и участников группы. Говорю:

– Чего хочешь?

– Я на нее злюсь.

– Вырази злость.

– Хочу стукнуть.

Я осмотрелась по сторонам, нашла глазами лист ватмана, сворачиваю в трубку:

– Вот тебе «палка», по стулу постучи.

Буддистка наша, маленькая такая, сухонькая, стукнула по спинке стула два раза, видно, показалось недостаточно. Хватает стул за передние ножки, хрясть об пол, и молотила до тех пор, пока от него не остались щепки. Мы всей группой стояли, размазавшись по стенам. Когда опилки осели, она с улыбкой говорит:

– Теперь хорошо.

Лично мне драться на группах не нравится, и если клиенту нужно выразить агрессию физически, то я организую пространство так, чтобы он мог побить подушку, мягкий стул, а не людей и, главное, не меня. Но даже предварительная договоренность с клиентом не всегда срабатывает, его может «понести». Поэтому я предпочитаю канализировать (предоставить канал) агрессию не физически, а вербально, в виде трехчастного высказывания:

Конечно, все относительно, кому-то физическая активность на группах подходит, и я сама своими глазами видела документальный фильм про Фрица Перлза, как тот подставлял клиенткам свою руку и предлагал щипать, для того чтобы они могли перенаправить свою аутоагрессию изнутри себя наружу. И Арнольд Минделл пишет, как во время терапевтических сессий вступает в физическую борьбу с клиентами, после чего дружески обнимается. Экзистенциальный психотерапевт Олег Лукьянов на наш совместный тренинг-марафон принес палки, предлагая участникам посражаться на них друг с другом. А во время обучения телесно-ориентированной терапии я сама лично выполняла упражнение «Анти-Баскаков», названное по имени автора, и под его руководством. Оно предписывает щипать, щекотать, бить, царапать тело клиента для получения эффекта диссоциации: чтобы человек научился «выходить из тела».

Но это всё психотерапевты-мужчины, у них свои границы приемлемого. Однажды на психологическом интенсиве Нифонт объявил мужскую группу, куда женщины не допускались. Надо ли говорить, что женщины сделали все возможное, чтобы хоть краешком глаза увидеть, что от них скрывают. Мужчины как в рот воды набрали. Спустя несколько лет я все-таки случайно выведала, что там было: они сражались, сидя верхом на конях (которых играли члены группы), как когда-то рыцари на поединках. Разочаровалась даже, что это не про нас, женщин, а про мужскую инициацию, которая заключается в сепарации от отца и переходе из детства во взрослость посредством боевых действий.

Все эти исключения на самом деле отлично укладываются в основное правило: разрешено только то, на что получено согласие ведущего и участников. Агрессивное физическое воздействие предваряется обсуждением, как можно выразить его социально приемлемым способом и обязательно в игровой форме. Нарушение этой договоренности вместо заявленного терапевтического эффекта наносит психологическую травму, делая исследования небезопасными для всех. Поэтому в начале тренинга я всегда говорю: «Люди! Пока вы в доброй памяти, давайте договоримся о правилах!»

Студент: А у тебя были случаи?

Я: Увы.

Студентка: Что, прямо с кулаками?

Был один незабываемый участник обучающей группы, очень большой, который в ответ на замечание ударил другого незабываемого участника, поменьше ростом, но тоже крепкий был парень. Не ударил даже, а взял за голову и не толкнул, а так, задал направление, и все столы, стоявшие в ряд, сложилась, как домино. Я потом год читала книги, что можно было сделать. Хотя в прошлом ничего не исправишь, я нашла ответ у Ялома на будущее: при наборе группы не брать людей с социопатическим поведением. Это особый тип характера, когда человек неизбежно нарушает договоренности.

Потом, проводя собеседования с абитуриентами, поступающими на психфак, я отказывала в приеме людям с подобными проявлениями. При этом все время сомневалась: а вдруг это моя проекция? А вдруг, обжегшись на молоке, я на воду дую? И невинный человек платит долги того, кто реально виноват? И как бы в ответ на мой вопрос я переживала синхронию: в ближайшие дни, а то и часы встречала или видела из окна автобуса того самого огромного парня, сложившего телом другого парня мебель в аудитории.

Так в чем вопрос, запретить отреагирование агрессии на тренинге – и дело с концом! Нельзя, друзья. Лучше пусть человек символически «убьет» своего обидчика здесь, в виде свернутого одеяла или подушки, нежели сделает это с реальным человеком после тренинга. Бог миловал, но я слыхала про такие случаи после так называемых «обучающих» групп, на которых участнику, попавшему в процесс, ведущие заявляют: группа обучающая, никакого отреагирования чувств не предполагает. И куда с ними? Два пути: либо внутрь (непреднамеренные травмы, болезни в результате бессознательной аутоагрессии), либо наружу, на людей, что, естественно, недопустимо. Я всегда считала и настаиваю на том, что обучающая группа для психотерапевтов должна обучать на реальном материале здесь-и-теперь, и единственная разница между обучающей и психотерапевтической группами в смещении акцентов: в первом случае больше внимания уделяется процесс-анализу, во втором – личностному развитию и терапии.