Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

Подобные заключения перекликаются с речью Стива Джобса, в которой он подчеркивал важность занятий по каллиграфии в формировании у него чувства прекрасного. «Я вспомнил их, когда мы разрабатывали первый компьютер «Макинтош», – рассказывал он. – Если бы в свое время я не оказался случайно на этом курсе в колледже, у «Маков» не было бы такого количества пропорциональных шрифтов».

Или инженер-электротехник Клод Шэннон, положивший начало «информационному веку» благодаря обязательному курсу философии при Мичиганском университете. В рамках этого курса он познакомился с работой английского логика-самоучки XIX века Джорджа Буля, который первым присвоил значение «1» верным утверждениям и «0» – ложным и доказал, что логические задачи можно решать как математические уравнения. Подобный вывод не имел абсолютно никакой практической важности до тех пор, пока спустя семьдесят лет после смерти Буля Шэннон не попал на летнюю стажировку при Лабораториях Белла. Там он понял, что можно объединить технологию распределения вызовов, применяемую в телефонной связи, с Булевой логической системой и таким образом кодировать и передавать любые сведения электронным путем. Это было фундаментальное открытие, на котором и по сей день основана работа компьютеров. «Просто так получилось, что никто больше не был знаком с обеими этими областями знаний одновременно», – сказал Шэннон.

В 1979 году Кристофер Коннолли стал соучредителем британской психологической консультации для помощи тем, кто стремится достичь больших высот (изначально – спортсменам, но позже и специалистам других сфер). С течением лет Коннолли задался вопросом, почему некоторые профессионалы с трудом ориентировались за пределами своей узкой области, тогда как другие были твердо намерены расширить поле деятельности – например, перейдя из оркестра мирового класса в передвижной. Спустя тридцать лет с начала своей деятельности Конноли вернулся в академическую сферу, чтобы писать исследование именно на эту тему под руководством Фернана Гобе, психолога и мастера спорта по шахматам мирового класса. Прежде всего Конноли установил, что на заре своей карьеры те, кто впоследствии успешно сменил вид деятельности, проходили обширную тренировку и были заняты в различных сферах, даже если у них и была некая приоритетная специальность. По выражению Коннолли, «они следовали по восьмиполосному шоссе», а не по улице с односторонним движением. У них был широкий спектр интересов. Те, кому лучше всего удавалось адаптироваться, умели творчески применять знания из одной области к решению задач из другой, и это помогало избежать когнитивного укрепления. Они использовали то, что Хогарт назвал «предохранителем»: черпали вдохновение из внешнего опыта и аналогий, чтобы избежать повторения устаревших решений, утративших свою эффективность. Их мастерство заключалось в том, чтобы избегать отжившие схемы.

В этом «злом» мире с мутно очерченными задачами и набором жестких правил именно широкий спектр навыков может стать ключом к успеху.

Разумеется, мысль о том, что мир устроен как шахматы или гольф, вселяет определенное утешение. Подобная установка подходит тем, кто твердо верит в «добрый» мир и находится под влиянием убедительных книжек. Но там, где их влияние кончается, начинается измерение, где самый популярный вид спорта – «марсианский теннис», а вместе с ним приходит осознание того, как современный мир стал таким «злым».

Город Данидин расположен в долине холмистой части Южного острова Новой Зеландии, посреди Тихого океана. Эта земля славится желтоглазыми пингвинами, а жители Данидина, не скромничая, заявляют о том, что именно в их городе находится жилая улица с самым крутым рельефом. Еще здесь расположен Университет Отаго – старейший в Новой Зеландии – и дом Джеймса Флинна, профессора политологии, который радикально перевернул представление психологов о мыслительном процессе.

Он начал свои изыскания в 1981 году, обнаружив работу тридцатилетней давности, в которой приводились результаты IQ-тестирования солдат Первой и Второй мировых войн. При этом солдаты Второй мировой показали себя намного лучше. Один из участников Первой мировой, набравший 50 %, не заработал бы и 22 %, случись ему выполнять задание вместе с солдатами Второй мировой. Тогда Флинн задался вопросом: а не произошла ли и среди гражданских подобная эволюция? «Я подумал: если уровень IQ повысился повсеместно, может быть, и сами они рассыпались по миру, – писал он. – И если это так, то психологи явно не замечали чего-то очень важного прямо у себя под носом».

Флинн стал писать исследователям из других стран, прося их об информации, и вот однажды, в ноябре 1984 года обнаружил в своем почтовм ящике письмо. Оно было от голландского ученого, и в нем были данные, полученные за годы проведения IQ-тестов среди молодых нидерландцев. Данные были результатом теста под названием «Прогрессивные матрицы Рейвена», разработанные с целью проверки способности участников находить смысл в сложности. Каждый вопрос теста включает серию абстрактных рисунков, при этом один рисунок отсутствует. Испытуемый должен постараться заполнить недостающие участки, чтобы получить готовую картинку. Тест Рейвена задумывался как наглядная демонстрация «урезанного» культурного теста; при этом производительность не должна страдать от материального знания жизни как внутри школы, так и за ее пределами. Если бы марсианам вдруг вздумалось высадиться на Земле, Рейвен не упустил бы возможности проверить их умственные способности. И все же Флинн сразу понял, что молодой голландец совершил невероятный скачок между одним поколением и другим.

В руководствах по прохождению теста Флинн обнаружил дополнительные подсказки. Все тесты на IQ стандартизированы, чтобы среднее количество очков всегда составляло 100 (очки присваиваются на основании графика, и отметка 100 находится ровно посередине). Флинн заметил, что для сохранения среднего показателя – 100 очков – стандарты тестирования время от времени менялись: при каждой последующей проверке испытуемые давали более точные ответы, чем в прошлый раз. За год с момента получения письма от голландца Флинн сумел собрать данные из четырнадцати стран. Каждый отчет показывал серьезный скачок как для детей, так и для взрослых. «Наше преимущество перед предками от колыбели до могилы», – так сказал об этом Флинн.

Он не ошибся: улучшение показателей и в самом деле было повсеместным. Другие ученые также задумывались о странных совпадениях, но никто из них не предпринимал попыток выяснить, являются ли эти случайности частью некой глобальной закономерности – даже те, кто сам подгонял оценочную систему, чтобы удержать средний показатель на отметке 100. «Поскольку я был сторонним человеком, – объяснил мне Флинн, – меня удивило то, что люди, вплотную изучающие психометрию, приняли как данность».