Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

К счастью, в ходе ряда исследований было обнаружено, что незначительная подготовка в области стратегий широкого мышления – например, по методу Ферми, – может принести серьезную пользу и применяться в самых разных областях. Неудивительно, что именно «задачи Ферми» стали темой курса «Как отсеять ерунду». В этом курсе на примере новостного репортажа с искаженными сведениями было продемонстрировано, «как через предположения по методу Ферми можно отсечь ерунду, подобно тому, как нож разрезает масло». Любой человек, получающий численную информацию, – из статей или объявлений, – может таким образом очень быстро научиться улавливать подвох. И этот «нож для масла» весьма полезен. Я достиг бы гораздо большего успеха в исследовании любой области, в том числе в области физиологии арктических растений, если бы научился широко применять практичные инструменты рассуждения вместо интересных подробностей из физиологии.

Подобно гроссмейстерам и пожарным, деревенские жители, застрявшие в Средневековье, твердо верили в то, что было вчера и останется неизменным завтра. Они имели исключительную подготовку в том, что касается предыдущего опыта, и совершенно ничего не знали о будущем. Все их мысли были сосредоточены на одном предмете таким образом, какой наш современный мир считает стремительно устаревающим. Они идеально владели навыком получения знаний из опыта, но совершенно не умели учиться без опыта . А именно это и требуется в быстро меняющемся, «злом» мире – навыки концептуального мышления, помогающие связывать между собой новые идеи и работать в разных контекстах. При столкновении с любой задачей, в которой у них не было опыта, жители глухих деревушек совершенно терялись. Нам такой вариант не подходит.

Чем более узки рамки, чем чаще повторяется задача, тем выше вероятность доведения решения до автоматизма, в то время, как гораздо большую награду получает тот, кто способен извлечь концептуальное знание из одной сферы или типа задач и применить его в совершенно новой.

Навык широкого применения знаний формируется в результате многопрофильного обучения. Группа исполнителей, обладающих чрезвычайным талантом в другом месте и в другое время, превратила многопрофильное обучение в особое искусство. Их история старше и намного более иносказательна, чем сказка о современных вундеркиндах.

Если какой-нибудь путешественник XVII века вздумал бы отправиться в Венецию, то всюду, куда бы он ни пошел, он услышал бы, как с треском разрываются рамки музыкальных традиций. Даже само название эпохи – барокко – происходит от термина ювелиров и обозначает необычайно крупную, причудливых форм жемчужину.

В инструментальной музыке – той, которой не нужны были слова, – в ту пору происходила небывалая и всеобъемлющая революция. Вводились совершенно новые инструменты – такие как фортепиано; те, что существовали прежде, совершенствовались – так, скрипки работы Антонио Страдивари спустя века можно продать за миллионы долларов. Зародилась современная мажорно-минорная система. Провозглашались виртуозы – авторы оригинальных музыкальных произведений. Композиторы старались максимально реализовать свои умения, сочиняя сложные сольные партии, дабы расширить границы способностей лучших исполнителей. Тогда же появилось понятие концерта – особого типа выступления, в ходе которого виртуоз-солист играл в сопровождении оркестра, а венецианский композитор Антонио Вивальди завоевал в этом жанре неоспоримое первенство. Его «Времена года» и по сей день являются безусловным хитом – насколько это можно сказать о произведении, которому почти триста лет (фанатский ролик по мультфильму «Холодное сердце», где «Времена года» были использованы в качестве саундтрека, набрал девяносто миллионов просмотров в YouTube). Реализации творческого потенциала Вивальди содействовал ансамбль талантливых музыкантов, способных очень быстро разучивать новые партии для самых разных инструментов. Именно ради них со всей Европы съезжались императоры, князья, кардиналы и графини, чтобы насладиться музыкой, написанной в духе последних тенденций эпохи. Все участники были женщинами и известны как figlie del coro – буквально «дочери хора». Такие занятия, как верховая езда и спорт на открытом воздухе, в плавучем городе были недоступны, и главным развлечением горожан была музыка. Звуки скрипок, духовых инструментов и вокала доносились с каждой лодочки и гондолы. И весь этот век, пронизанный музыкой, был веком царствования «дочерей хора».

«Только в Венеции, – писал один из важных гостей города, – можно лицезреть это музыкальное чудо».

Они были одновременно родоначальницами музыкальной революции и небывальщиной. Во всех прочих местах на их инструментах могли играть только мужчины. «Они поют, словно ангелы, играют на скрипках, флейтах, на органе, гобое, виолончели, – писал потрясенный французский политик. – Иными словами, им не страшен никакой инструмент».

Другие современники были менее дипломатичны. Так, британский писатель-аристократ Гестер Трэйл сетовал: «Вид девиц, пиликающих на контрабасе и дудящих в фагот, не доставил мне большого удовольствия». В конце концов, в ту пору «женщинам подобало» играть на инструментах вроде клавесина или стеклянной гармоники.

Зато король Швеции пришел от «дочерей хора» в совершеннейший восторг. Известный авантюрист Казанова был потрясен переполненными залами. Один суровый французский критик особенно отмечал одну скрипачку: «Она – первая представительница своего пола, осмелившаяся бросить вызов успешным состоявшимся артистам». Даже те из слушателей, кто явно не выказывал готовности покровительствовать искусствам, были тронуты. Франческо Колли писал об «ангельских сиренах», превзошедших «даже самых возвышенных птиц» и «распахнувших пред слушателями врата Рая». Эта похвала особенно неожиданна, поскольку Колли был официальным книжным цензором Венецианской инквизиции.

Лучшие из «дочерей» прославились на всю Европу. Среди них была Анна-Мария делла Пьета. Один немецкий барон назвал ее ни больше ни меньше «первой скрипкой Европы». Председатель парламента Бургундии заявил, что ей «не было равных» даже в Париже. Отчет о расходах, составленный Вивальди в 1712 году, свидетельствует о том, что он потратил двадцать дукатов на скрипку для шестнадцатилетней Анны-Марии. Пожалуй, эту сумму легко можно счесть эквивалентом помолвочного кольца; сам же Вивальди заработал ее за четыре месяца. Из сотен концертов, написанных им для figlie del coro, двадцать восемь сохранилось в «записной книжке Анны-Марии». На кожаной обложке алого цвета – цвета Венеции – изящными золотыми буквами выведено ее имя. Концерты, написанные с главной целью – подчеркнуть вершину ее таланта, полны энергичных пассажей, для исполнения которых необходима одновременная игра разных партий на нескольких струнных инструментах. В 1716 году Анна-Мария и другие «дочери» получили заказ Сената на более интенсивную артистическую деятельность, дабы призвать милость Божью на венецианскую армию, которая тогда сражалась с Османской империей на острове Корфу (во время осады венецианская скрипка и вовремя разразившаяся буря оказались сильнее турецких пушек).