Ирвин Ялом - Все мы творения на день и другие истории

— Элвин, я знаю, что сильно на вас надавил, возможно, слишком сильно, но посмотрите на то, что мы сделали. Мы на пороге некоего переломного момента.

— Нет. Не сейчас. Мы закончили. Возможно, я вам потом позвоню. На данный момент я могу справиться с этим самостоятельно. Я начну приводить в порядок свой дом.

Я закрыл папку Элвина. После того визита к нему домой я больше его не видел и ничего не слышал о нем, до тех пор пока мы накануне не встретились на похоронах у Молли. Но что он там делал? Что связывало его с Молли? Я вспомнил, что в течение некоторого времени после той нашей последней встречи я думал об Элвине, и мне было интересно, что с ним случилось, и, прогуливаясь по коридорам или сидя в кафетерии больницы, я вглядывался в окружающих меня людей, ища его глазами. Я также помню, как после моего последнего сеанса с ним я какое-то время разговаривал со своим старым близким другом, тоже психотерапевтом, чтобы помочь себе справиться со своим собственным смятением от мысли о том, как сильно я испортил этот случай. Но сейчас, после нашей вчерашней встречи на панихиде по Молли, мне пришлось заново его пересмотреть. Действительно ли я его провалил? Элвин выглядел отлично, у него двое детей и прекрасная жена, которая сказала, что их брак — это моя заслуга. Как это всё могло случиться? Должно быть, я был более эффективен, чем я думал. Я был снова охвачен любопытством.

Мы встретились за чашкой кофе в маленьком кафе неподалеку от больницы, заняв угловой столик для большего уединения.

— Прошу меня извинить, — начал я, — что мне потребовалось время, чтобы вспомнить вас. Как я уже говорил, с возрастом моя память на лица только ухудшается. Но не думайте, что я не думал о вас, Элвин. Я часто размышлял о том, как вы поживаете, особенно после того, как я думал, что наша работа закончилась преждевременно, оставив вас наедине с проблемами, над которыми еще нужно было работать. Мне бы хотелось довести это дело до конца. Вы знаете, я думаю, что я сразу вас вчера не узнал, потому что не ожидал увидеть вас на похоронах Молли. Откуда вы ее знаете?

На лице Элвина появилось удивление.

— Вы не помните? Спустя один или два дня после нашей последней сессии вы позвонили мне, сказали ее имя и посоветовали связаться с ней для того, чтобы она помогла мне привести в порядок мой дом.

— Ну и ну, я совершенно про это забыл. И вы все-таки с ней связались?

Элвин энергично кивнул.

— О, да. Вы хотите сказать, что она никогда не упоминала обо мне?

— Нет. У нее был свой кодекс чести — она была нема как рыба и не раскрывала личности своих клиентов. Но я направил вас к ней более тридцати лет назад. Вы с тех пор все еще ее помните?

— Нет, не совсем. Дело в том, что я тогда сразу же позвонил Молли, и она принялась за дело. Я имею в виду, полностью принялась за дело. Через несколько дней мой дом стал чище, чем он когда-либо был, и с того времени Молли начала заботиться о моих счетах, налогах и обо всех моих делах. Я был ее клиентом вплоть до ее смерти. Я часто говорил Монике, как я вам признателен. Вы перевернули мою жизнь. Вы дали мне так много. Но прежде всего, вы дали мне Молли. Все эти годы, последние тридцать лет, она приходила ко мне домой раз в неделю независимо от обстоятельств и заботилась обо всем, вплоть до того времени, когда ей стало слишком плохо, пару месяцев назад. Она была лучшим, что когда-либо случалось со мной, за исключением, конечно же, Моники и двух моих прекрасных детей.

После нашего разговора в моей голове вертелись мысли о том, что невозможно знать наверняка, как сработает психотерапия. Мы, психотерапевты, так страстно стремимся к определенности в нашей работе и стараемся быть отрегулированными эмпириками, пытаясь придать правильное положение сломанным элементам в историях наших пациентов или выстроить все в логическую последовательность. Однако действительность нашей работы не укладывается в рамки этой модели, и часто нам случается импровизировать, поскольку мы вместе с нашим пациентом оступаемся на пути к выздоровлению. Раньше это отнимало у меня силы, но сейчас, в свои золотые годы, я мысленно присвистываю в восхищении от сложности и непредсказуемости человеческой мысли и поведения. Сейчас, вместо того, чтобы быть обеспокоенным неопределенностью, я осознал, что это чистой воды высокомерие — утверждать однозначность чего бы то ни было. Теперь единственное, что я знаю с уверенностью, — это то, что если я смогу создать подлинную и заботливую обстановку, то мои пациенты сами найдут ту помощь, в которой они нуждаются, зачастую удивительными способами, которые я никогда бы не смог ни предсказать, ни представить себе.

Спасибо, Молли.

Уважаемый доктор Ялом,

Мне семьдесят семь лет, и я бывший генеральный директор, год назад я переехал в дом престарелых в штате Джорджия. Это милое место, но мне оно не помогает. У меня серьезные и постоянные проблемы с адаптацией. Я посещал психотерапевта в течение прошлого года, но наша работа застопорилась. Вы можете принять меня на консультацию? Я смогу прилететь в Калифорнию в любое время.

Три недели спустя Рик Эванс уверенно вошел в мой кабинет. Создавалось впечатление, что он бывал здесь часто. Он выглядел именно так, как, на мой взгляд, и должен выглядеть вышедший на пенсию генеральный директор: худой, привлекательный, спокойный. С его загаром игрока в гольф, королевской осанкой, носом и подбородком с властным рельефом, я разместил бы его на обложке журнала для любого сообщества состоятельных пенсионеров. Его густая копна прямых, аккуратно разделенных и блестящих седых волос вызывала изумление. Я печально провел рукой по своей лысеющей голове. Несмотря на то что я не уловил полностью его взгляд, мне понравились его внимательные и немного печальные глаза. Рик не терял времени, он говорил даже в то время, когда садился на свое место.

— Та ваша книга, «Вглядываясь в солнце: Жизнь без страха смерти», сильная, очень сильная. Особенно для людей моего возраста. Благодаря этой книге я здесь.

Он бросил взгляд на свои часы, как будто проверяя, начинаем ли мы вовремя.

— Позвольте мне перейти сразу к делу. Как я и написал в моем письме, я переехал в Фэалон-Окс год назад. После того, как умерла моя жена, я сначала пытался жить один дома. Я изо всех сил старался в течение восемнадцати месяцев, но не мог справиться, даже имея большую помощь по дому. Просто чертовски много возни со всеми этими покупками, готовкой, уборкой. И мне было крайне одиноко. Поэтому я переехал. Но это не помогает. Я не критикую Фэалон-Окс. Это отличное место. Просто я не могу адаптироваться.

Я был впечатлен всем тем, что Рик не сделал. Он не осмотрелся в моем кабинете — даже ни на секунду и он не сделал никакого общепринятого жеста приветствия. Он преодолел путь через всю страну, чтобы увидеть меня, но даже не бросил взгляд в мою сторону. Возможно, он был более встревоженным, чем выглядел. Возможно, он был полностью ориентирован на решение проблемы и был сосредоточен на том, чтобы его время было максимально эффективным. Я вернусь ко всему этому позже. А сейчас я предложил ему продолжить свою историю.