Ирвин Ялом - Все мы творения на день и другие истории

— Я не думаю об этом. Но я допускаю, что вы верно подметили. Вокруг меня так много людей, но я просто не вступаю с ними в контакт.

— Мне бы очень помогло понять больше, если бы вы могли познакомить меня со своим обычным двадцати четырех часовым днем. Возьмите обычный день на прошлой неделе.

— Ну, у меня был завтрак…

— В какое время вы встаете?

— Около шести.

— И сколько спите обычно?

— Возможно, шесть-семь часов. Я ложусь спать около одиннадцати и читаю до одиннадцати тридцати или одиннадцати сорока пяти. Ночью я просыпаюсь два или три раза, чтобы сходить в туалет.

— Вы также отмечали, что не видите снов часто.

— Я редко запоминаю сны. Моя психотерапевт донимает меня этим. Она говорит мне, что все видят сны каждую ночь.

— А завтрак?

— Я иду в столовую рано. Мне это нравится, потому что я могу посидеть один и почитать газету за завтраком. Что касается остального дня — вы знаете о нем.

Я мучаю себя тем, что думаю о том, идти или не идти на занятия. Если погода хорошая, я совершаю минимум часовую прогулку в одиночестве. Затем я обедаю в моей комнате один. На ужине вы не можете сидеть один. Они сажают вас с другими, и я достаточно много общаюсь.

— А вечера?

— Телевизор или иногда просмотр фильма в Фэа-лон. Большинство вечеров я один.

— Расскажите мне о самых значимых людях в вашей жизни сейчас.

— Я провожу гораздо больше времени, избегая людей, чем встречая людей. Там много одиноких женщин, но это щекотливая тема. Если я подружусь с какой-то из них, то она будет смотреть на меня каждый раз во время еды и во время каждого занятия. Если вы спутаетесь с одной, то вы никогда не сможете встречаться с другой, не поплатившись за это.

— А что касается людей, с которыми вы уже были знакомы до того, как вы присоединились к сообществу пенсионеров?

— У меня есть сын. Он банкир, живет в Лондоне, он звонил по телефону, а теперь звонит по скайпу каждое воскресенье утром. Хороший мальчик. Двое внуков — девочка и мальчик. И это всё. Я утратил связь со всеми остальными людьми из моей прошлой жизни. Мы с женой вели социально активную жизнь, но она была заводилой. Она всё организовывала, а я просто был с ней.

— Любопытно, не так ли? Вы говорите, что вы одиноки, но у вас такие хорошие социальные навыки, и вы окружены людьми, которых вы стараетесь избегать.

— Я знаю, это нелепо. Но не уверен, как это все связано с моей проблемой спонтанности и нерешительности.

— Возможно, здесь больше чем одна проблема. Возможно, по мере того как мы будем продвигаться, проявится некоторая связь. То, что производит на меня впечатление, это ваше центрирование на задаче и невнимание к отношениям. Ваше описание дилеммы о выборе занятий в Фэалон-Окс включает в себя только суть этих занятий, но вы не упоминаете о других людях. Кто будет участвовать? Кто будет руководить занятиями? С кем бы вы хотели проводить время? У нас появилось немного понимания об этом здесь сегодня, потому что вы были сфокусированы лишь на том, как быстрее начать и быть эффективным, но вы не искали настоящей встречи со мной. Вы даже не поинтересовались тем, кто я и что я могу вам предложить. До тех пор пока я не пригласил вас спросить меня об этом, вы не продемонстрировали интереса ко мне.

— Я сказал, что прочел вашу книгу и уже имел представление о вас.

— Верно. Но ваше отношение ко мне было частным и никак не учитывало меня.

— Да ладно, это звучит глупо. Я здесь для того, чтобы получить что-то от вас. Я плачу вам за ваши услуги. И весьма вероятно, я не увижу вас снова. Какой смысл притворяться?

— Ранее вы упомянули, что участвовали в тренинговой программе как консультант. Верно?

— Да, в двухгодичной тренинговой программе.

— Вы помните, что в интервью, вот в таком, как у нас сегодня, играют роль и процесс и содержание. С содержанием всё ясно — это информация, которой мы обмениваемся. Процесс — это отношения между интервьюером и интервьюируемым — дает вам даже более важную информацию, процесс дает представление, как клиент ведет себя по отношению к другим. Это важно, потому что ситуация интервью представляет собой микромир поведения клиента с другими людьми. Поэтому, вот что я замечаю. Поэтому я и комментирую отсутствие связи между нами до того момента, пока вы не поймали мой взгляд.

— Так вы говорите, что мое поведение здесь говорит вам о моем поведении с другими.

Я покивал головой.

— Иногда я думаю, что психоаналитики придают слишком большую важность отношениям. Есть и другие вещи в мире. Я не стремлюсь встречаться с другими. Я могу обходиться и сам по себе, без них. Некоторые люди предпочитают одиночество.

— Вы правы. Я действительно делаю предположение, что отношения играют центральную роль. Я верю, что мы существуем в них и нам всем гораздо лучше, когда существуют близкие, питающие нас отношения. Например, как те длительные, хорошие, наполненные любовью отношения, которые были у вас с вашей женой.

— Они закончились, и, если честно, у меня нет сил начинать снова.

— Или, возможно, вы больше не хотите встретиться с такой потерей и болью. Нет отношений — нет боли.

Рик кивнул головой.

— Да, я думал об этом.

— В итоге вы защищаете себя. Но и цена тому велика. Вы лишаете себя слишком многого. И позвольте мне повторить это: даже ваше затруднение, связанное с вопросом «Чем заняться?», может потерять свою силу, если вы уравняете его с вопросом «Какие люди?».

— Верно, я никогда об этом не думаю. Вы подняли актуальный вопрос, но я думаю, вы обходите стороной мою изначальную проблему, мою склонность к спонтанности. Вы просто не принимаете ее во внимание?

— Нет, я думал об этом все время, пока говорил. Лично я бережно отношусь к спонтанности. Я полагаюсь на нее, когда пишу. Я ценю, когда меня направляет что-то неожиданное и уводит в непредсказуемом направлении. На самом деле я люблю это. Но я не думаю, что многое в вашем поведении сейчас обусловлено спонтанностью, то есть чем-то внешним, что влечет вас. Вас не влечет, напротив, вас подталкивает какая-то внутренняя сила, что является попыткой избежать какого-то страха или опасности.

— Вы можете перевести это на более понятный язык?

— Я постараюсь. Позвольте мне объяснить это так. Я думаю, что есть чувство большой опасности, затаившейся внутри вас, которое мешает вашей природной спонтанности. Вы сами сказали, что ваша спонтанность превратилась в монстра. Вас не влечет какая-либо цель. Вместо этого ваши действия кажутся направленными на то, чтобы отразить некую внутреннюю опасность.

— Какую внутреннюю опасность?

— Боюсь, я только лишь повторюсь, но я не знаю, как еще сказать об этом. Опасность — это наша смертность, опасность, с которой мы все встречаемся лицом к лицу. Она подпитывается тем, что вы сталкиваетесь со знанием, что если умерла ваша жена, то и вы умрете. Дом престарелых, каким бы он ни был милым, также дает ощущение приближающейся смерти, и вы воспринимаете его как ловушку, конечную остановку, как тюрьму, ограничивающую вас, и вы не хотите мириться с какими-либо его расписаниями.