Юлия Жемчужникова - Достоинство возраста. Как относиться к старению

Эти сюжеты разыгрываются невероятным количеством женщин. Можно считать их заложенными в некий биологический сценарий. Вопрос о том, насколько человек в состоянии осознать и выйти из него, поиграв.

Следует признать, что всякая «нормальная» стареющая женщина испытывает нежность к взрослому сыну и некие материнские, собственнические чувства к внуку. Требуется воля, чтобы пройти через это и найти другие роли.

Но то, что запрещено с собственными детьми, уже вполне разрешено с неродными. «Мамочки», тщательно стерев все видимые следы возраста, снова готовы под венец или хотя бы на дискотеку и в постель, это их верный способ «чувствовать себя королевой».

Клитемнестра — мать Электры и Ореста, убитая своими детьми. Заметим между прочим, что когда говорится про комплекс Электры, подразумевается нечто конгруэнтное комплексу Эдипа, то есть что девочка хочет убить мать и вступить в связь с отцом. Теперь давайте почитаем миф, трагедию Еврипида.

Клитемнестра похоронила убитого мужа и выходит замуж за предполагаемого убийцу (перекликается с Гертрудой, мамой Гамлета, правда?). Она также изгоняет осуждающую ее дочь и не хочет признавать в ней принцессу, не хочет быть бабушкой. Не похоже, что Электра претендует на одного из мужей матери, ее беспокоит статус отца и свой собственный. Клитемнестра — воплощение сценария, в котором женщина, с одной стороны, всеми средствами удерживает царственность — статус, сексуальность, главенство в семье, просто привычный уклад жизни, с другой — паранойя по отношению к детям и внукам, которые видятся главной угрозой.

Эти сценарии, к сожалению, весьма поддерживаются социумом как экономически выгодные системе. Поэтому распознавать и преодолевать их трудно.

Король Лир. Наш вариант — Тарас Бульба. Принятие старости как факта, но не как роли. Требование внимания, уважения, неумение слушать и слышать, молчать и быть в одиночестве-единстве. Это «пожилые родители», требующие уважения. В кабинете чаще приходится встречаться с их детьми, обозленными, как Гонерилья с Реганой, или измученными, как Корделия, или чередующими эти роли. Требование уважения часто распространяется не только на детей, но и на другое окружение (ученики, подчиненные, соседи, случайные встречные).

Чаще всего это люди, привыкшие властвовать и контролировать в социуме или в семье.

Когда я около 30 лет стала руководителем большого предприятия и серьезно занималась кадрами, мне неоднократно пришлось удивиться, обнаружив, что в охранники, рабочие и т. п. идут люди после 50 с опытом руководящей и ответственной работы. Конечно, иногда это связано с тем, что они не надеются растить карьеру, но случалось, они отказывались от «соответствующих» должностей, ссылаясь на усталость и отсутствие амбиций. До появления идеи дауншифтинга понижение социального статуса считалось всегда чем-то постыдным и потому требовало мужества и терпения. Нормой в нашем обществе всегда была смерть на троне, кресле генсека или директора, профессорской кафедре. В семье тоже властвовали старики, стараясь удержать в своих руках контроль над ресурсами.

Встречаются и властные дамы, обеспечивающие себе к 50 годам статус и роль в семье, ставящие окружающих в зависимое положение и заставляющие себя уважать отнюдь не в пушкинском варианте.

Чаще, конечно, трагедию Лира переживают отцы, привыкшие к идее ответственности и контроля. Собственно говоря, контроль — это патология ответственности (а ответственность — патология воли).

Если человек действительно чувствует ответственность, ему не так уж трудно трансформировать ее в новые формы.

Если же личность недостаточно развита или имеет блокирующие комплексы, неразрешенные детские проблемы, то развивается идея контроля, и к КСЖ она становится гипертрофированным комплексом, взрывающимся, когда контроль не удержать. Ресурсы обесцениваются, дети начинают зарабатывать сами, дочери уходят в подчинение к мужьям… единственной монетой, годной для приобретения контроля, становится требование уважения.

Тут надо заметить — требование уважения вовсе не говорит об его отсутствии. Лира уважают дочери и зятья, однако он ведет себя подобно 3–5-летнему или усыновленному ребенку, постоянно проверяющему степень любви родителей, или подростку, старающемуся доказать, что его никто не понимает. Жалобы на неуважение и непослушание обычно столь нелогичны и абсурдны, сколь и яростны.

Мы уже говорили и еще поговорим об уважении и неблагодарных детях. Король Лир — очень частый сценарий, мучительно долго проживаемый. Это некое застревание посередине между осознанием взросления детей и своего старения и неготовностью меняться, понимать, вести себя по-новому. Как всякое застревание, оно мучительно для психики, ведет к конфликтам с детьми и собой.

Есть много вариантов «царского», властного сценария.

Один из распространенных симптомов — усталость и раздражение с нежеланием отказаться от контроля.

Царь Дадон, тот, что в «Сказке о золотом петушке».

Царь Дадон смолоду был славен, а потом притомился. У него два взрослых сына, однако, в отличие от Лира, он корону не отдает, но и воевать устал. Кризис. Дадон ищет выход.

Хороша фраза об обращении за советом «к мудрецу, звездочету и скопцу». Конечно, может, Пушкину просто рифма подвернулась… но хорошо, согласитесь? Что еще нужно, чтобы достойно встретить старость? Мудрость, космический взгляд и укрощенное сексуальное либидо.

Усталость от бурной жизни с выматывающим контролем порождает потребность «царствовать лежа на боку». Звучит требование: «пусть меня оставят в покое», при этом с трона он слезать не собирается.

Клинический случай.

Г-н В. М., 67 лет: «Мир вокруг меня, мой мир… рушится. Я так долго все это создавал. Зарабатывал. Добивался. Я всю жизнь работал, квартиру получил, все там сделал. Дачу построил. Детей растили… А теперь у меня силы кончились. И все разваливается!»

В. М. жалуется на то, что в квартире что-то течет. Дача ветшает, зарастает участок, соседи завалили забор и т. д. и т. п. Дети не плохие, но они работают и тоже не справляются (хотя «работают, конечно, не как мы!»).

Дополнительным осложнением в этом сценарии является «бес в ребро». У дедушки вдруг возникают фантазии о том, что ему просто не хватало вдохновения и поддержки и вот сейчас он «как возьмется!».

Мудрец дарит Дадону петушка, который будет указывать направление опасности. Это великолепная шутка Пушкина, благодаря которой я использую термин «Старый царь с петушком», что тянет даже на название отдельного комплекса. Говоря психоаналитическим языком, это некое вынесенное либидо.

Соседи вроде присмирели, и становится спокойно. Но царство подвергается доселе невиданному нападению неотразимой во всех смыслах Девицы — Шамаханской царицы. Царь посылает на защиту границ войско, своих сыновей, но они убивают друг друга. И следом отправляется сам.