Питер Годфри-Смит - Чужой разум

Этот подход обычно и называют «теорией рабочего пространства», но он изначально существует в двух вариантах осмысления – для его иллюстрации используются две метафоры. Баарс, Деан и Наккаш, описывая работу сознания, применяют также образ трансляции : в процессе транслирования через мозг информация становится осознанной. Иногда они как будто подразумевают, что задействовано и то и другое, и рабочее пространство, и трансляция (Баарса можно так понять); иногда же две метафоры как будто используются для объяснения одного и того же предмета.

Я, однако, полагаю, что эти метафоры слишком различны, а «трансляция» в данном случае даже не совсем метафора. Идею объединения посредством трансляции следует понимать как альтернативу идее внутреннего рабочего пространства, а не как другой способ выразить ту же самую мысль. «Где находится внутреннее пространство? Кто туда заглядывает?» – эти вопросы отпадают, если использовать модель трансляции. Следующим шагом будет вывод, что внутренняя речь и родственные ей явления обеспечивают нам средство трансляции, способ ее осуществления. Внутренняя речь – один из способов прогонять данные через мозг так, что их можно анализировать и использовать. Внутренняя речь не помещается в какой-то коробочке у нас в мозгу; внутренняя речь – это способ, которым мозг создает обратную связь , свивая воедино конструирование мыслей и их восприятие. И когда эта задача выполнена, язык дает вам формат, позволяющий объединять идеи в организованную структуру.

Я не претендую на всеобъемлющую теорию внутренней трансляции и ее связи с сознательным мышлением. Деан и другие нейрофизиологи исследуют механизмы трансляции и интеграции данных, вероятно не имеющие никакого отношения к внутренней речи. И все же я полагаю, что какая-то связь тут имеется и что это одна из возможностей привлечь эфферентные копии и внутреннюю речь к объяснению специфики человеческого опыта.

Есть и другая возможность. Явление, которое издавна рассматривается в связи с сознанием, – мышление высшего порядка , то есть мышление о мышлении [169]. Оно подразумевает возможность отстраниться от текущего переживания и сформулировать мысль о нем, например: «Почему у меня на душе так скверно?» – или: «Я и не заметил эту машину». Мышление высшего порядка давно пытаются вписать в теории субъективности и сознания, но его конкретная роль вызывает разногласия. Иные утверждают, что без мышления высшего порядка вообще невозможна субъективность как таковая. Поскольку у большинства животных оно почти наверняка отсутствует, отсюда вытекает крайний вариант позиции, которую я выше назвал «теорией позднего пришествия» субъективности. Альтернативная возможность состоит в том, что мышление высшего порядка – одна из сложных особенностей человеческой жизни, которая преобразила наш субъективный опыт, но не породила его.

Мне ближе последний вариант. Я не могу согласиться с мнением, будто мышление высшего порядка и есть тот шаг, на котором совершается качественный скачок к специфически человеческому опыту. Это лишь один кусочек мозаики, хотя, возможно, и самый важный. Едва ли не самые наглядные из всех форм сознательного мышления – те случаи, когда мы сосредотачиваем внимание на наших собственных мыслительных процессах, рефлексируем о них и переживаем их как наши собственные. Мы можем наблюдать за нашими собственными внутренними состояниями, не формулируя мысли в словах, но бывают и неоспоримые случаи работы сознания, когда внутренняя речь явственна: «Почему я так подумал?» – или: «Почему я так себя чувствую?». Мы часто подвергаем наш внутренний настрой рефлексии, формулируя у себя в голове вопросы, комментарии, побудительные реплики, и это не праздная болтовня и не развлечение – это помогает нам справляться с задачами, с которыми иначе мы могли бы и не справиться.

Круг замыкается

Неизвестно, когда возник человеческий язык – может быть, полмиллиона лет назад, может быть, позже, – и о том, как он развился из более простых форм коммуникации, не утихают споры [170]. Так или иначе, он возник, и его возникновение изменило ход человеческой эволюции. Каким-то образом, о котором в настоящее время можно только догадываться, речь стала также и внутренней – она включилась в механику нашего мышления. Интернализация речи – преобразование по Выготскому – стала также важнейшим эволюционным событием. Это вторая великая интернализация, о которой пойдет речь в моей книге. Первая, произошедшая на много миллионов лет раньше, обсуждалась в главе 2. Тогда, на заре эволюции животных, клетки, у которых появились средства восприятия и коммуникации для того, чтобы взаимодействовать друг с другом, приспособили эти средства для новых целей. Сигнальные связи между клетками послужили образованию многоклеточных животных, и некоторые из этих животных приобрели новый механизм управления – нервную систему.

Нервная система возникла вследствие интернализации ощущений и сигналов, а второй стала интернализация языка как орудия мышления. В обоих случаях средство коммуникации между организмами стало средством коммуникации внутри организма. Эти два события стали вехами когнитивной эволюции на ее пути: одна отмечает ее зарю, вторая – позднейшие времена. Вторая веха находится не в «конце» эволюционного процесса, но лишь в конце того отрезка процесса, который известен нам на данный момент.

В других отношениях эти две интернализации различаются. В ходе эволюции нервной системы коммуникация стала из внешней внутренней, когда организмы стали крупнее – когда границы организма расширились, вобрав существа, прежде отдельные. Когда внутренней стала речь, границы организма остались прежними, но внутри них был проложен новый маршрут.

В главе 4 я рассматривал эволюционный переход от простого однонаправленного потока между чувствами и действием к более запутанным процессам. В простейших случаях имеется информация, поступающая через чувства, и какое-то действие на выходе: ваш поступок зависит от того, что вы видите. Даже у бактерий вектор причинности направляется и в обратную сторону – действие де-факто влияет на ощущения после него. Но у животных с нервной системой контуры обратной связи между чувством и действием становятся более развитыми и, главное, воспринимаются самими животными. Ваши действия постоянно изменяют ваши отношения с окружающей средой. Этот факт поначалу оказывается проблемой для животного, старающегося что-то узнать об окружающем мире. Как заметить новые события в окружающей среде, если каждое ваше действие меняет облик мира? Но то, что изначально было проблемой, может впоследствии стать выигрышем.