Питер Годфри-Смит - Чужой разум

Параллельные линии

Книга подходит к концу. Давайте оглянемся назад, на эволюцию тела и ума. Древнейшие, самые замшелые вехи были описаны в главе 2: древние способности к ощущениям и поведению, эволюция животных из одноклеточной жизни, первые нервные системы. Вскоре после появления двусторонне симметричных животных на древе жизни возникла развилка: одна ветвь привела к позвоночным, а другая к широкому спектру групп беспозвоночных – насекомых, червей, моллюсков.

Двусторонняя связь между чувством и действием характерна для всех известных живых организмов, включая одноклеточных. При переходе к первым животным, обладающим нервной системой, механизм внешнего восприятия и обмена сигналами обратился вовнутрь, обеспечив координацию внутри новых укрупнившихся живых единиц. Какова бы ни была первоначальная функция нервной системы, на границе эдиакарского и кембрийского периодов возникли новый режим поведения животных и такое строение тела, которое позволяет его. Между организмами возникли новые взаимосвязи, в первую очередь «хищник – жертва». Древо продолжало ветвиться, в ряде случаев увеличился мозг и осуществилось два эксперимента по созданию крупных нервных систем – один в ветви позвоночных, другой в ветви головоногих.

Напомнив эти общие контуры, я обращусь к некоторым особенностям древа жизни, которые обретают новое значение, если заново взглянуть на них теперь. Речь идет о тех частях древа, которые становятся заметны, если ближе рассмотреть те ветви, которые в начальных главах обозревались лишь издали. Например, рассматривая позвоночных, мы обнаруживаем среди них себя и других млекопитающих. Но млекопитающие – не единственные позвоночные с высокоразвитым интеллектом. Рыбы и рептилии способны вытворять удивительные вещи, но главный пример, который приходит мне на ум, – птицы, такие как попугаи и врановые. Мозг всех позвоночных являет собой «вариации на тему», он имеет много общего, но и расхождения достаточно глубоки. Общий предок птиц и человека – пресмыкающееся, жившее, вероятно, около 320 миллионов лет назад, еще до эры динозавров [202]. С того времени у позвоночных несколько раз независимо эволюционировал большой мозг. В главе 3 я писал, что история увеличения мозга имеет в общих чертах форму рогатки, одна ветвь которой ведет к позвоночным, вторая – к головоногим, но это было упрощение. При ближайшем рассмотрении ветвь позвоночных сама обнаруживает значимые внутренние развилки.

В главе 3 я осветил начальную эволюцию головоногих, затем следуют главы об осьминогах и каракатицах. Те и другие – головоногие, но между ними множество различий. Как развивалась история их ветви? В эволюционной линии головоногих явно произошло заметное расхождение. Насколько оно глубоко?

Когда-то считалось – на основании палеонтологических данных, – что группа головоногих, включающая осьминогов, каракатиц и кальмаров (их общее название колеоиды ), появилась в эру динозавров, около 170 миллионов лет назад. В конце динозавровой эры и позже они развили знакомое нам многообразие форм.

В знаменитой статье 1972 года Эндрю Паккард доказывал, что эволюция этой группы головоногих происходила параллельно с эволюцией определенных рыб [203]. Примерно 170 миллионов лет назад некоторые рыбы начали принимать «современный» облик. Древние головоногие прежде играли роль главных морских хищников. Среди рыб появились новые формы, способные конкурировать с ними, и головоногие откликнулись новым витком эволюции. Гонка вооружений включала развитие сложного поведения.

Представление, что современные головоногие возникли в результате однократного, сравнительно недавнего скачка, как будто поддерживает точку зрения, что крупные нервные системы головоногих появились вследствие разовой эволюционной случайности, за которой последовала позднейшая диверсификация. Гипотезу «случайности» интеллекта у этих животных нередко принимают всерьез. Безусловно, был и остается соблазн думать, что у головоногих, в особенности у осьминогов, «многовато» мозга для животных, проживающих столь краткую и антиобщественную жизнь. Случайность это или нет, история событий в изложении Паккарда и других ученых насаждала представление, что это был единый процесс: развитие большого мозга у головоногих как таковых , с небольшими поздними вариациями.

Но потом историю пришлось переписать. Паккард основывался на палеонтологических данных, которые для мягкотелых животных всегда фрагментарны. Позже на сцену вышли данные генетики, и картина изменилась. Согласно новейшим представлениям, последний общий предок осьминогов, каракатиц и кальмаров жил не 170, а 270 миллионов лет назад [204]. В это время разделились эволюционные линии «восьминогих», куда входят осьминоги (т. е. «восьминоги») и глубоководные Vampyromorpha , и «десятиногих», куда входят каракатицы и кальмары.

То, что время разделения отодвинулось назад на 100 миллионов лет, совершенно меняет эволюционный сценарий. Расхождение теперь помещается в пермский период, до появления динозавров. Условия жизни в океанах тогда были совсем иными. Это не отменяет возможной конкуренции между головоногими и рыбами, но удревнение даты с гораздо большей вероятностью означает, что головоногие развили сложную нервную систему по меньшей мере дважды, один раз у предков осьминогов и один раз у предков каракатиц и кальмаров [205].

Вы могли бы возразить: возможно, общий предок всех головоногих уже достиг значительной сложности поведения и был самым умным животным в пермских морях. Дата расхождения не исключает такого варианта. Но другие новые данные свидетельствуют против него. В 2015 году был впервые секвенирован геном осьминога [206]. Из генов можно извлечь кое-какую новую информацию о том, как формируется нервная система в ходе развития отдельной особи. У нас в этом участвует класс молекул, называемых протокадгеринами . Оказывается, тот же класс молекул используется при формировании нервной системы осьминога.

Интересно, что в обоих случаях используются сходные инструменты. Но выяснилось и другое. Эти молекулы, задействованные в формировании нервной системы, диверсифицировались и у кальмаров, и у осьминогов, причем, по-видимому, независимо , после расхождения двух групп. В эволюционной линии осьминогов присутствует рост разнообразия этого класса молекул, и у кальмаров такое же увеличение разнообразия произошло независимо. Следовательно, молекулы, отвечающие за формирование мозга, диверсифицировались по крайней мере трижды – неоднократно у головоногих и один раз у животных вроде нас.

Значимость этого открытия зависит от того, насколько каракатицы и/или кальмары наделены интеллектом в истинном смысле слова. (В рамках этого вопроса каракатиц и кальмаров можно объединить в одну группу.) По части когнитивных способностей о каракатицах мы знаем гораздо меньше, чем об осьминогах, и еще меньше известно о кальмарах. Но накапливающиеся в наше время данные указывают на то, что загадочные каракатицы тоже обладают немалыми мозговыми способностями.