Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Если хотите узнать больше подробностей, загляните в онлайн-приложение на моем веб-сайте, где приводятся еще два способа определения индекса Джини, а также некоторых других мер неравенства.

Есть и другие способы понять и наглядно представить, что такое индекс Джини, и заинтересованный читатель найдет их в онлайн-приложении. Метод, объясняемый здесь, я взял у Сэма Боулса, и он гораздо проще обычных объяснений, которые приводятся в приложении.

Во многих странах очень трудно получить точную информацию о доходах всех слоев населения. График на рисунке 6.3 вобрал в себя данные из целого ряда исследований, которые опирались на отчеты местных правительств, и потому его следует толковать с некоторой осторожностью. Кроме того, индексы Джини меняются в зависимости от того, учтены ли уплата налогов и получение социальных пособий. Если в стране высокие доходы облагаются высокими же налогами, а затем государство предоставляет бедным приличные субсидии, тогда общая картина доходов населения до уплаты налогов будет заметно отличаться от той же картины после уплаты налогов. В некоторых европейских странах при сличении картины доходов до и после уплаты налогов заметно, что во втором случае индекс Джини существенно снижается. В США, когда учтены налоги и социальные выплаты, индекс Джини падает на 10 %. Кроме того, сводя сложный феномен к единому показателю, индекс Джини не дает нам полной картины происходящего, так что нельзя понять, связано ли неравенство лишь с тем, что низшие слои населения крайне бедны, или же средний класс тоже сравнительно небогат. И все же эти показатели дают нам приблизительное понятие о том, насколько неравномерно распределяются доходы.

См. Lindert and Williamson (2012).

Haden (1995); Hayden (1997).

Bowles, Smith, and Borgerhoff Mulder (2010).

Хотя неравенство возрастало во всех странах по всему миру, в некоторых странах оно все же снижалось, поскольку основные развивающиеся страны в целом богатеют, даже если внутри них неравенство растет. Больше подробностей см. в онлайн-приложении.

См. Goldin and Katz (2009), где приведен глубокий анализ эволюции образования и производительности в течение ХХ века.

Acemoglu et al. (2016) приводят непосредственную оценку — 10 %, но затем, после учета других равновесных факторов (от упразднения предприятий в других, переполненных секторах экономики) этот показатель удваивается. Сходным образом, Hicks and Devaraj (2015) полагают, что 87 % потерь рабочих мест на фабричном производстве объясняется изменениями в технологиях, и лишь 13 % — уходом производства с территории США.

Некоторые части информационных технологий оказываются приписанными к сектору услуг, но уже звучали предложения увеличить количество секторов, которые отражали бы разные отрасли экономики, охватывая более широкий спектр сегодняшней экономической деятельности.

Больше подробностей см. в: Acemoglu and Autor (2011), стр. 1051, а также: Goldin and Katz (2009).

Cм. Piketty (2014), таблицы 7.2 и 7.3.

См. Krugman (2014).

См. Kaplan and Rauh (2013), где доказывается, что рост зарплат среди представителей верхнего 1 % происходит из-за изменений в сфере технологий, которые заметно увеличили производительность и масштаб наверху, а не из-за изменившихся норм или манипуляций самих управленцев, жаждущих зарабатывать больше. К этому верхнему 1 % принадлежат миллионы людей, занимающих самые разнообразные должности.

В частности, из семей, которые относятся к нижней 1/5 населения по шкале распределения доходов, менее 30 % детей оканчивает колледжи. Зато из семей, принадлежащих к верхней 1/5, колледжи оканчивает более 80 % детей. Chetty and Hendren (2015).

American Academy of Arts and Sciences, «A Primer on the College Student Journey,» 2016.

Более 70 % студентов в самых престижных университетах происходят из богатейшей четверти населения, и только 3 % — из беднейшей четверти населения. Из доклада Фонда Джека Кента Кука: Giancola and Kahlenberg (2016).

Chetty, Friedman, Saez, Turner, and Yagan (2017).

Это измерялось через десять лет после выпуска — для студентов, получавших федеральную помощь.

Hart and Risley (1995).

Большую пользу приносят не только разговоры с маленькими детьми. Флавио Куньо выяснил, сколько часов матери проводят с детьми, занимаясь с ними самыми разными вещами: «успокаивают, когда он плачет; играют, двигая в стороны ручки и ножки малыша; разговаривают с малышом; играют с ним в прятки; поют ему песни; рассказывают ему сказки; читают ему книжки; отводят его поиграть во двор, в парк, на детскую площадку». Обычно матери проводят около четырех-пяти часов, занимаясь с детьми подобным образом. Однако наблюдаются небольшие отличия, коррелирующие с биографией матерей. Те матери, которые проучились в колледже хотя бы два года, проводят с детьми в среднем на 40 минут больше времени, чем матери, бросившие школу в старших классах. См. Cunha (2016).

Heckman (2012). Подробнее о среде и о долгосрочном влиянии раннего развития, а также о корреляциях, см. Currie (2001); Garces, Thomas, и Currie (2002); Aizer and Cunha (2012); и Felfe and Lalive (2018).

Boneva and Rauh (2015), Рисунок 4.

Boneva and Rauh (2015), Рисунок 5.

Hoxby and Avery (2013), Рисунок 2.

Опять см. Giancola and Kahlenberg (2016).

Cunha, Heckman, Lochner, and Masterov (2006, page 703). См. также Carneiro and Heckman (2002).

Речь идет о студентах, материально зависящих от своих семей; из Рисунка O в: American Academy of Arts and Sciences, «A Primer on the College Student Journey,» 2016.

Claire Vaye Watkins, «The Ivy League Was Another Planet.»

См. Jackson (2017), где приводятся более подробные определения социального капитала.

Мы не упоминаем некоторые виды капитала. Есть, например, «соматический капитал» — то есть телесные силы и здоровье, которые зависят от калорий, физических упражнений, наследственности, доступа к здравоохранению и так далее. Это очень важно в определенной среде — например, в обществе охотников и собирателей, — но менее важно в контексте обсуждаемых нами тем. А еще мы не затрагиваем «культурный капитал» (Bourdieu and Passeron [1970]), который весьма сложно определить, потому что сама по себе культура — слишком широкое понятие, которое можно толковать по-разному. В нашем обсуждении речь о культурном капитале напрямую не пойдет, хотя, конечно, косвенным образом его существование подразумевается.

Социальный капитал определяли по-разному, и на протяжении последнего столетия это понятие использовали довольно часто. См., например, многочисленные определения в: Dasgupta and Serageldin (2001) и Sobel (2002), и обсуждение в: Jackson (2017). Двумя из первых людей, кто дал социальному капиталу подробное определение, похожее по смыслу на то, как мы толкуем это понятие сегодня, были Пьер Бурдьё (Pierre Bourdieu) и Гленн Лаури (Glenn Loury). Пьер Бурдьё определил его так (Bourdieu, 1986): «совокупность актуальных или потенциальных ресурсов, которые связаны с обладанием прочной сетью более или менее регламентированных отношений взаимного знакомства или опознавания». А Гленн Лаури утверждает: (Loury, 1977): «Полезно было бы применять понятие „социального капитала“, чтобы представить последствия общественного положения, которые способствуют приобретению привычных характеристик человеческого капитала». Наше определение идет несколько дальше, чем определение Лаури, поскольку допускает, что социальный капитал можно использовать не только для приобретения человеческого капитала: например, можно просто попросить у друга денег взаймы. Подробнее об альтернативных источниках по социальному капиталу и критериях его измерения см.: Jackson (2017).