Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Важно отметить, что некоторые стороны взаимосвязи между иммобильностью и неравенством имеют технический характер. Сравнивая маленькую и однородную страну с большой и разнородной, мы ожидаем увидеть более низкий уровень неравенства и иммобильности в маленькой однородной стране — при равенстве всех прочих параметров. Например, если мы сосредоточимся только на детях инженеров, то обнаружим совсем небольшое неравенство (потому что большинство детей в итоге получат хорошее образование и высокооплачиваемую работу), а также низкую корреляцию между доходами родителей и детей (так как незначительная разница в доходах родителей мало влияет на дальнейшую судьбу детей). То же самое обнаружится, если мы заинтересуемся исключительно детьми шахтеров: неравенство будет небольшим, ведь большинство детей пополнят ряды рабочего класса, и не выявится почти никакой корреляции между доходами родителей и доходами выросших детей, так как они останутся приблизительно на том же уровне. Иммобильность и неравенство обнаруживаются прежде всего при сравнении между разными секторами экономики, и когда экономика становится более разнообразной, тогда-то и следует ожидать более высокого уровня как иммобильности, так и неравенства.

Тем не менее «кривая Великого Гэтсби» отражает далеко не только технический эффект величины. Например, небольшая площадь Дании отчасти объясняет низкий уровень иммобильности и неравенства в этой стране, но этим все дело не исчерпывается. Низкоквалифицированные рабочие в Дании получают приблизительно на 50 % больше, чем люди, выполняющие похожую работу в США, и пользуются гораздо большим количеством льгот. Таким образом, более низкое неравенство в Дании по сравнению с США отчасти объясняется тем, что относительно бедным неквалифицированным рабочим в Дании живется гораздо лучше, чем людям с похожим трудовыми навыками в США. В обществе, где большинство людей может выбирать либо низко-, либо высококвалифицированную работу, действует естественная сила, которая толкает заработки низкоквалифицированных рабочих вверх: там приходится как-то заманивать людей на такую работу, потому что просто отсутствует многочисленная армия практически подневольных чернорабочих, у которых нет никакого выбора. С точки зрения иммобильности, видно, что корреляция в образовательных достижениях между родителями и детьми в Дании меньше 10 %, тогда как в США она составляет почти 50 %, — несмотря на то, что доля населения, получающего университетское образование, для обеих стран почти одинаковая. Поэтому разные положения на кривой объясняются далеко не только однородностью {167}.

Почти четверть населения Канады составляют различные меньшинства, в эту страну въезжает значительное количество иммигрантов, а еще там очень разнообразная экономика с широким спектром производимых товаров и услуг. И вместе с тем Канада остается одной из стран с самой высокой мобильностью в мире, а уровень неравенства там незначительно отстает от уровня, наблюдающегося в Скандинавских странах. «Кривая Великого Гэтсби» наводит на любопытные раздумья: почему в такой стране, как Канада, низкий уровень обоих явлений, тогда как США и Китай занимают высокое место на обеих шкалах?

Чтобы показать, что неравенство вытекает из иммобильности, я перевернул первоначальную Крюгерову «кривую Великого Гэтсби». На рисунке 6.2 иммобильность отражена на горизонтальной оси, а неравенство — на вертикальной; таким образом, мы рассматриваем неравенство как функцию от иммобильности. Это логично: очень часто неравенство проистекает именно из иммобильности. Если бы все дети рождались в похожих сетях с одинаковыми возможностями продвигаться вперед — росли бы с похожими родителями, сверстниками, в похожей среде, — тогда неравенство среди них становилось бы результатом только произвольных различий во врожденных талантах и личных особенностях и сказывались бы, конечно, выбор пути и случайное везение. Если же, напротив, дети рождаются в очень разных сетях — с разными родителями, нормами, информацией и возможностями, — то в результате наблюдающееся неравенство приобретает более крайние формы. Итак, отчасти неравенство возникающих положений обусловлено различиями в изначально имеющихся возможностях и степени мобильности.

В конечном итоге иммобильность и неравенство тесно переплетены: неравенство порождает иммобильность, существует и обратная связь. Различия в среде (родители, сверстники и так далее), которые ограничивают возможности, отчасти вызваны неравенством. Но в итоге закрепившиеся сети информации и норм, сформировавшиеся благодаря гомофилии, ограничивают возможности и типы поведения, так что первичны именно эти силы, стоящие за иммобильностью, — поэтому можно рассматривать неравенство скорее как результат, а не как коренную причину. И этот взгляд отличается от расхожего представления о том, что богатые родители могут себе позволить больше заботиться о детях.

Эта точка зрения особенно полезна для того, чтобы придумать какие-нибудь действенные способы разорвать порочный круг и снизить как иммобильность, так и неравенство. Она позволяет сместить фокус с таких вопросов, как налоговая ставка на капитал, и задуматься совсем о другом — например, можно ли в корне поменять устройство общества так, чтобы устранить существующие иммобильность и неравенство?

Когда к неравенству подходят с какой-то одной меркой, сводят его к одному индексу, неизбежно получается упрощение, то есть происходит то же самое, что с критериями центральности и влияния. Что именно имеет смысл измерять: богатство, доходы, расходы, потребление, занятость, счастье, долголетие или какие-то сочетания всего перечисленного? Как учитывать налоги или выплаты государственных пособий? Кто должен быть объектом исследования — семьи или отдельные граждане? Как учитывать количество детей в семье? Получается слишком много объектов измерения, но многие из них тесно связаны между собой, так что есть и хорошая новость: даже по самым простым индексам можно все-таки воссоздать довольно верную картину.

В 1912 году Коррадо Джини, итальянский статистик, демограф и социолог, разработал довольно сжатый и вместе с тем точный показатель, позволяющий измерять степень неравенства в обществе. Сегодня этот показатель известен как индекс (или коэффициент) Джини. По иронии судьбы, сам Джини был сторонником евгеники и фашистом. Он поддерживал Муссолини на раннем этапе его деятельности и даже стал доверенным лицом дуче. Со временем он отдалился от фашистского движения, но главным образом потому, что политическая активность мешала ему заниматься наукой. Как бы то ни было, Джини разработал меру оценки общественного неравенства, которая впоследствии получила распространение во всем мире.