Ева Иллуз - Почему любовь ранит? Социологическое объяснение

Если эта книга и имеет неакадемическую цель, то она заключается в том, чтобы «облегчить боль» любви путем изучения ее социальных основ. В наше время осуществление такой задачи возможно лишь при условии, что мы перестанем выдавать инструкции и рекомендации людям, уже обремененным тираническим императивом наслаждаться счастливой здоровой жизнью и любовью. Надеюсь, мне удалось показать, что страх перед любовью или чрезмерность любви, тревоги и разочарования, присущие столь многим любовным переживаниям, находят свои причины в социальном переустройстве сексуальности, романтического выбора, способов признания в рамках романтических отношений и самого желания.

Но прежде чем я обобщу природу этих изменений, позвольте мне прояснить некоторые возможные недоразумения, которые эта книга могла невольно вызвать.

Ни в коем случае эта книга не утверждает, что современная любовь всегда несчастна или что викторианская любовь является лучшим или наиболее предпочтительным вариантом для нас. Манерные письма и романы прошлого послужили мне, главным образом, как аналитические инструменты для освещения социологических характеристик современного состояния, а не как нормативные критерии. Более того, мы не должны забывать о том, что женщины в прошлом, как бы им ни поклонялись, находились в состоянии зависимости, а иногда и отчаяния, которое нельзя не оплакивать. Существует множество современных форм счастливой любви, но эти формы современны не только своим счастьем, но и серьезными затруднениями. Я не писала о них, поскольку несчастье требует более пристального внимания ученых. Равенство, свобода, поиск сексуального удовлетворения, демонстрация заботы и независимости без учета гендерных различий — все это проявления выполненных обещаний современной любви и близких отношений. Когда мужчины и женщины — в гетеросексуальных или гомосексуальных отношениях — выполняют такие обещания, я считаю их отношения счастливыми не только потому, что они приспособлены к нормативным условиям современности, но и потому, что они осуществляют идеалы, которые в нормативном отношении превосходят идеалы предыдущих поколений.

Кроме того, хотя эта книга рассматривает точку зрения женщин и в значительной мере объясняет их затруднительное положение, она ни в коем случае не утверждает, что мужчины не страдают от любви. Я уделила большое внимание женщинам, поскольку эта сфера мне более близка и потому что женщины всегда были объектом индустрии психологического самообразования и срочно нуждаются в прекращении беспрестанного исследования так называемой ущербности своей психики; а также потому, что, как и многие другие, я считаю, что эмоциональные переживания связаны — хотя и сложным образом — с организационным устройством экономической и политической власти. Если и есть один основной, приводящий в замешательство вопрос или источник беспокойства, который пыталась осветить эта книга, так это тот факт, что феминистская революция — такая необходимая, спасительная и еще не завершенная — не удовлетворила глубокого желания мужчин и женщин обрести любовь и страсть. И свобода, и равенство должны оставаться в основе наших нормативных идеалов любви, но смогут ли эти политические идеалы сформировать страсть и преданность и как они это сделают, остается культурной загадкой, которую эта книга пыталась разрешить. Получается, что гетеросексуальные женщины среднего класса находятся в странном историческом положении в настоящее время. Обладая такой полноценной властью над своим телом и эмоциями, которой они никогда ранее не обладали, они, тем не менее, самым беспрецедентным образом эмоционально зависят от мужчин.

Третье потенциальное недоразумение, которое мне хотелось бы развеять в этом эпилоге, — это утверждение, что несчастная любовь — это новое явление, вызванное модернизмом, или даже что современные люди больше страдают от нее, чем наши предшественники. Муки любовного страдания — это избитый сюжетный ход в мировой литературе, столь же древний, как представление о самой любви, и история имеет множество примеров и моделей любовных мук. Однако подобно тому, как современные страдания, вызванные внутренними причинами, отличаются от средневековых ритуалов самобичевания, современные страдания от любви включают в себя новые социальные и культурные переживания. Разумеется, это не говорит о том, что некоторые переживания не сохраняют элементов, которые сопротивляются изменениям, но раз уж все исследования подразумевают преднамеренные решения сосредоточиться на определенных аспектах какого-либо явления и игнорировать другие, эта книга также намеренно сосредоточила основное внимание на том, что в романтическом страдании является новым. Она утверждает, что романтическая любовь является территорией парадоксального процесса. Современные люди несравненно лучше, чем их предшественники подготовлены к тому, чтобы справляться с повторяющимися отказами, расставаниями или предательствами благодаря отстраненности, независимости, гедонизму, цинизму и иронии. По сути дела, большинство людей с юного возраста предполагают, что путь к романтической любви будет очень нелегок и тернист. Однако моя точка зрения в этой книге заключается в том, что из-за множества разработанных нами стратегий преодоления хрупкости и взаимозаменяемости отношений многие аспекты современной культуры лишают личность как способности страстно влюбиться, так и полноценно испытать это чувство и противостоять сомнениям и неопределенности, сопутствующим процессу любви и привязанности к партнеру. Любовь изменила свою структуру, поскольку изменился характер приносимых ею страданий.

Наконец, несмотря на то, что в этой книге я попыталась подробно рассмотреть причины уклонения мужчин от сильных эмоциональных отношений и трудности их вступления в них, она не является ни ответом на горестные стенания о том, «куда делись достойные мужчины?», ни обвинением сексуальной свободы как таковой. Это, скорее, попытка осознать социальные силы, формирующие эмоциональную уклончивость мужчин и последствия сексуальной свободы, избегая предположения о том, что мужчины по своей сути являются недостаточными существами или что свобода должна представлять собой наивысшую ценность наших практик. Если — как согласны многие — культ свободы в сфере экономики может иметь и, порой, действительно, имеет разрушительные последствия, порождая, например, неопределенность и высокий уровень неравенства в доходах, то нам, как минимум, следует аналогичным образом поинтересоваться его последствиями в личной, эмоциональной и сексуальной сферах. Критический анализ свободы, предпринятый в одной сфере, должен симметрично проводиться и во всех остальных. Радикальный ум не должен уклоняться от исследования и критической оценки непреднамеренных последствий глубочайших устоев и самых сокровенных убеждений человека, а именно свободы. Подобно тому, как свобода в экономической сфере создает неравенство и делает его невидимым, свобода в сексуальной сфере отвлекает внимание от социальных условий, которые делают возможным эмоциональное господство мужчин над женщинами. Одна из главных идей этой книги довольно проста: в современных условиях мужчины обладают гораздо большим сексуальным и эмоциональным выбором, чем женщины, и именно этот дисбаланс создает их эмоциональное господство. Таким образом, цель этой книги состояла в том, чтобы привлечь социологию в сферу традиционного царства психологии и попытаться сделать то, что лучше всего удается социологам культуры — показать, что самые глубокие тайники нашей субъективности формируются такими «ключевыми» факторами, как преобразования экологии и архитектуры сексуального выбора. Обычные переживания эмоциональных страданий — ощущение недостатка любви или одиночества, преодоление отчужденности окружающих — формируются основными институтами и ценностями модернизма. В связи с этим основной замысел книги состоит в том, чтобы рассмотреть эмоции — по крайней мере, романтическую любовь — с точки зрения Карла Маркса на товар, т. е. показать, что они формируются социальными отношениями, что они не распространяются свободно и без ограничений, что их магия социальна и что они охватывают и сводят воедино институты модернизма.