Майкл Холл - Моделирование совершенной личности. Редактирование судьбы

Развитие способности «отключать язык» (аудиально-численную систему), достигать чистого и элементарного состояния аптайма и «перестать видеть слова» является чрезвычайно ценным. На тренингах я пользуюсь различными упражнениями «Остановим мир», поскольку они очень полезны. Однако состояние аптайма «чистого сенсорного сознания» — не единственное полезное состояние в мире. И далеко не все полезные состояния бессловесны. Совсем наоборот, самые полезные состояния включают управляемые языком мета-состояния — самооценку, проактивность, выносливость, умение прощать и пр.

Иногда нам приходится отказываться от «разума» высшего уровня, чтобы вернуться к чувствам и таким образом заново составить карту с новыми словами и запрограммировать улучшенные мета-уровневые состояния. Поскольку язык и слова управляют мета-состояниями и структурируют их, нам необходима лингвистика, чтобы свести их воедино. Без языковых абстракций высшего уровня нельзя сохранять, поддерживать и стабилизировать исполнительные состояния.

Почему? Потому что в состояния мета-уровня входят убеждения, представления, ценности, толкования, оценки, суждения и пр. Все эти концептуальные опыты (закодированные как номинализации) мы называем мета-состояниями. Создавая абстракции других состояний, мы применяем все более абстрактные репрезентации — слова. Когда единичных слов становится слишком мало для создания сложных абстракций, мы пользуемся предложениями. При этом мы переходим на высший уровень явлений, убеждений, представлений, парадигм и пр. На высшем уровне абстракций мы находим их в таких языковых формах, как метафоры, сюжеты, сложные эквивалентности и т. д.

«Клей», который не дает распасться состояниям, управляемым языком, и якорит их, включает лингвистические символы. Наши слова служат концептуальным «клеем».

Слова удерживают вместе наши мысли, идеи, значения, абстракции и т.п.

Рассмотрим лингвистический «клей», на котором держится мета-состояние самооценки. Каким образом мы подвергаемся влиянию ментально-концептуальной «оценки» (ценности, высокой значимости и достоинства) и как она влияет на наши представления о своем «я»? Или вы непользуетесь словами, репликами и утверждениями, чтобы зашифровать свои убеждения и принципы «оценки» себя как человеческого существа? Или вам не нужен язык для шифровки критериев и значений самооценки?

Чтобы обрести самооценку, мы извещаем об этом сознание с помощью языковых паттернов самооценки: «Как человек, я имею ценность». «Я некто, потому что существую как человеческое существо».

«Я отказываюсь существовать, как полагается человеку и измерять свою человеческую «значимость» достижениями; я считаю, что ценен сам по себе, как человек».

«Я отказываюсь считать себя просто человеческим существом».

«Я создан по образу и подобию Бога, поэтому я ценен — независимо от моих достижений, внешности, богатства, положения в обществе, дипломов и пр.». Чтобы зашифровать все эти концептуальные представления, нам необходим язык, верно? Несмотря на все старания, такие представления невозможно закодировать только образами, тонами, громкостью или ощущениями. Прежде всего нужен концептуальный язык. Затем можно подвести итог концептуальным представлениям, пользуясь неким образом, звуком или касанием. Идея «я» или «оценки» своего «я» как ценной и достойной, относится к сложным элементам сознания и включает несколько мета-уровней и мета-сознаний. Эти концепции служат убеждениями и абстракциями значений, когда мы приписываем ценность «я». Поэтому мета-уровневое состояние такой природы необходимо, чтобы репрезентативная языковая система зашифровала их.

Лингвистическая расшифровка

путем мета-моделирования

• Если мы «склеиваем» мета-состояния словами, лингвистическими структурами, обстоятельствами, синтаксисом и пр., тогда как же мы «расклеиваем» слова негативного и вредного мета-состояния, которое сдерживает нас и лишает сил?

• Какие методы НЛП разделяют слова и языковые формы?

• Какая модель НЛП осуществляет рефрейминг репрезентаций и значений?

Ответ: мета-модель.

В мета-моделировании применяется набор вопросов, которые выявляют неправильные формулировки семантических значений. Таким образом они разрушают семантические конструкции. Если у нас есть вредное убеждение мета-уровня или бесполезный принцип, мета-моделирование «расклеит» слова, скрепляющие эту конструкцию (см. «Структура магии», 1975 г., «Секреты магии», 1998 г.).

При этом абстракции теряют размытость и туманность. Это происходит благодаря процессу, обратному абстрагированию, — переходу к компонентам, составляющим конструкцию концепции. Путем деноминализации мы разрушаем мета-состояние. Мы можем вернуть человека к сенсорному опыту, из которого возникла вредная или неточная карта. Так появляется концептуальное пространство для составления новой карты. Возникает возможность создать новое, лучшее мета-состояние с более мощными абстракциями, но на том же сенсорном материале.

Мета-моделирование — метод выбора «расклеивания» негативных и ограничивающих мета-состояний. Нам приходится разрушать лингвистические связи — сложные эквивалентности, причинно-следственные связи, предпосылки, чтение мыслей и пр.

Одного повторного якорения для этого мало. «Взмаха» тоже недостаточно, недостаточно даже стремления к желаемому результату. Что подействует наилучшим образом? Мета-моделирование неясностей и бессмыслиц в лингвистических конструкциях, укрепляющих и поддерживающих негативное состояние. Когда мы раскладываем на составляющие значения мета-уровня, сохранить концептуализацию невозможно. Она распадается. Такое разрушение патологической стратегии реальности освобождает человека из словесной клетки. Бесполезные значения прекращают существовать. Гипнотическое состояние растворяется.

«Расклеивание» лингвистики

мета-состояния «неудачи»

Рассмотрим мета-состояние «неудачи». Как вы ощущаете «неудачу»? Туманно, правда? Как бы вы заякорили это мета-уровневое состояние?

«Неудача» обычно не включает набор соматических ощущений. В нее прежде всего входят оценочные суждения о каком-либо другом состоянии — как правило, о состоянии недостижения желаемого результата. «Неудача» существует только как человеческий феномен, когда мы «словами даем ей существование». Говоря о ней, мы отображаем ее. А когда мы отображаем ее, она становится нашей Нейролингвистической реальностью. Это означает, что в реальном мире «неудачи» не существует. Она есть у нас в голове. С помощью языка мы кодируем ее, как состояние, а потом верим в нее. Когда мы абстрагируемся и применяем ее к себе (персонализируем), мы строим карту своего «я»: «Я неудачник».Здесь мы пользуемся номинализацией («неудачник») и идентификацией («я»), создавая патологический мета-уровень.