Ильва Эстбю - Это мой конёк. Наука запоминания и забывания

К сожалению, систему так не внедрили на практике, но информация о том, как память выхватывает случайные числа, которые нужно помнить недолгий период времени, до нанесения на конверт, вызвала у Алана Бэддели массу вопросов.

На первый взгляд кажется, что кратковременная память устроена просто. Мы помним либо совсем недолго, либо долго. В 1950-х гг. ученые выяснили, что кратковременная память одновременно вмещает семь единиц информации. Они придумали термин «магическое число семь» (позже он превратился в «магическое число семь плюс-минус два»: учли тот факт, что количество единиц, которые вмещает кратковременная память конкретного человека, непостоянно). Но Бэддели и его коллеги вскоре выяснили, что кратковременная память устроена сложнее. Важнейший факт: кратковременная память — это активный процесс, это рабочая память, а не волшебное хранилище. Затем оказалось, что кратковременная память состоит из нескольких отделов, каждый из которых имеет собственную специализацию. Языковая информация, изображения, эпизоды из жизни и, вероятно, еще немало отделов, каждый из которых связан с определенной сенсорной системой: обонянием, вкусом, осязанием.

«Я хорошо помню один из наших первых экспериментов — он указал нам на модель рабочей памяти, над которой я проработал последние 40 лет, — рассказывает Алан Бэддели. — Мы попросили добровольцев запоминать цепочки очень похожих по звучанию слов — man, mad, mat, map, can, cat, cap, cad, и сравнили результат с тем, насколько успешно испытуемые запоминали очень непохожие на слух слова, такие как pen, day, few, cow, pit, bar, hot, sup. Разница была колоссальной. Испытуемые запомнили лишь 10 % похожих слов, а среди непохожих результат достигал 90 %!»

Они обнаружили, что в рабочей памяти есть специальный отдел для звуковой информации — он называется фонологическая петля (постарайтесь не забыть этот термин до конца главы!), — чья единственная задача — хранить единицы языка.

«Именно им мы пользуемся, когда учим иностранный язык», — рассказывает Бэддели.

Наши уши улавливают новые непонятные звуки, затем интерпретирует их как языковые звуки и направляют в фонологическую петлю. Там они повторяются непрерывно, образуя петлю — отсюда и название. Если долго повторять звуки, возможно, у них появится опора в памяти, а мы выучим что-то новое. Информация от учителей, супругов, звонящих по телефону клиентов, телереклама — все это попадает в фонологическую петлю и сражается за место в ней. Хорошо известно, что слова влетают нам в одно ухо, а вылетают из другого — это очень точное описание рабочей памяти. Рабочая память — место, где мы ловим поток нашего сознания и на краткий миг удерживаем перед внутренним глазом и ухом.

Еще одна подсистема кратковременной памяти работает с визуальной информацией, и обе функционируют вполне независимо друг от друга.

«Визуальную подсистему рабочей памяти мы рассматривали наименее подробно, — признается Бэддели, — но внимания ученых дождалась и эта область».

Многие эксперименты показали, что одновременная подача визуальной информации и слов не влияет на зарезервированный для слов объем в той же степени, в какой влияет одновременная подача сразу нескольких слов. Другими словами, мы способны жонглировать данными сразу нескольких типов — жертвовать каким-то из них не придется. Всей системой руководит центральный управляющий элемент (термин Бэддели — central executive) — он направляет внимание в нужное русло, мешает сознанию переключаться на другую тему и удерживает ненужную информацию за пределами рабочей памяти [85] Модель рабочей памяти Алана Бэддели, разработанная совместно с Грэмом Хитчем, представлена здесь: Baddeley, A.D. & Hitch, G. (1974). Working memory. Psychology of Learning and Motivation, 8 , 47–89. Правки указаны здесь: Baddeley, A. (2012). Working memory: theories, models, and controversies. Annual Review of Psychology, 63 , 1–29. .

Алан Бэддели изучал рабочую память 40 лет — совершенные за это время открытия позволили отредактировать модель работы воспоминаний о том, что происходит здесь и сейчас. Один из последних добавленных к ней элементов — эпизодический буфер. Свое название он получил потому, что обрабатывает наши воспоминания и мысли, вызывает их из долговременной памяти и помещает в сознание.

«Представьте себе телеэкран, на котором мелькают мысли, воспоминания, изображения, — говорит Алан Бэддели. — Это пассивный монитор, демонстрирующий многомерную картину, созданную другими отделами мозга».

За кулисами кипит работа мозга по обработке содержания того, что показывает монитор. Именно в рабочей памяти мы думаем, решаем задачи, вычисляем — и там же перед нашим внутренним взором проигрываются воспоминания о нашей жизни.

Модель рабочей памяти помогает понять, как и почему некоторые вещи вообще никогда не попадают в память. Забывание в рабочей памяти — это не то же самое, что забывание в памяти долговременной. Рабочая память предназначена для того, чтобы хранить информацию в течение очень короткого промежутка времени, — это склад временного хранения. Она напоминает офисные ячейки для почты — сотрудники компании каждый день забирают из них письма, освобождая место для новых. Только из этих ячеек почта очень быстро отправится в мусорное ведро, если ее вовремя не забрать. Забывание — нормальный процесс, естественный для человеческого мозга.

«Забывание — один из центральных инструментов памяти, и оно помогает нам выделять главное», — напоминает Бэддели.

Забывание играет столь важную роль, что мы воспринимаем его как должное. Тем не менее многие люди жалуются на плохую память, хотя их способности, касающиеся восприятия и хранения информации, абсолютно нормальны. Они жертвы отбора, проводимого рабочей памятью. Из-за проблем с вниманием и памятью людям с синдромом дефицита внимания и гиперактивности кажется, что у них плохая память.

Весьма распространенная форма забывания: мысли занимают место в рабочей памяти и устраивают в ней беспорядок. Классический пример — переживания. Эти мысли имеют огромнейшее значение, ведь они являются причиной нашего беспокойства. Переживания буквально напичканы мыслями, требующими к себе внимания. А потому они направляются прямиком в рабочую память.

Банальный пример: вы готовитесь к экзамену и боитесь получить плохую оценку. Причем очень сильно боитесь — с легким переживанием рабочая память отлично справится. Вы стараетесь внимательно читать про морские экосистемы, но вам очень трудно. Жизненный цикл планктона сражается с мыслями о том, что «если я завалю экзамен, мне придется еще раз брать курс по предмету, я пропущу полгода учебы, не поеду в Грецию летом, потому что мне придется учиться, придется найти работу на лето, я останусь на мели. Я никогда не найду работу, родители начнут нервничать и пилить меня, а друзья сочтут неудачником и поедут в Грецию без меня!» Сколько планктона уступит место этим переживаниям? Планктон проиграет. Вначале вы горели желанием узнать о значении планктона для экосистем и разрешения климатических проблем — и вот особи, абсолютно безжизненные, плещутся в океане, а вас рядом нет.