Андрей Курпатов - Не надо пофигизма [litres]

На самом деле роялти рассчитывается не с той суммы, что устанавливает магазин, а с той, которую устанавливает издательство при отгрузке книг в магазин (что, в целом, логично). Отпускная цена книги ниже, чем в рознице, как минимум в два раза, а бывает – и в три, и в четыре. Плюс издательство делает скидки крупным оптовикам.

Жизнь – это баланс между тем, что мы есть сейчас, и тем, чего мы хотим достичь. В жизни должна быть цель, которая стоит того, чтобы за неё бороться.

Я, конечно, могу заявить издателю любую сумму – хоть миллионмиллионов, но он посмотрит на меня как на умственно отсталого, и привет, ищите другую работу. И пока ты не понимаешь, какие деньги вращаются в этой нише, ты выглядишь идиотом – и продешевить можешь, и назвать зарплату, не существующую в данной отрасли.

В общем, надо знать рынок. Правда, с такими «экономическими журналами» настоящий рынок нам грозит ещё, мне кажется, очень нескоро.

Вам будут платить много и с радостью, если вы своей компании реально необходимы, если ваш интеллектуальный продукт приносит прибыль. И она будет платить, потому что если она не будет этого делать, то найдётся другая компания, которая захочет за счёт ваших талантов и способностей заработать. Они и предложат.

Конечно, все мы «достойны лучшего», но некоторые сидят и рассказывают друг другу о том, чего они достойны, а другие тем временем создают себе это своё достояние.

В этой связи важно понять, что стоимость труда, кроме прочего, существенно зависит от того, на какую социально-экономическую прослойку мы работаем.

Нелепо было бы требовать, чтобы одно и то же дерево одновременно приносило цветы и плоды.

Чаевые официантам в ресторане класса А и чаевые в забегаловке, мягко говоря, разные. Подозреваю, что в забегаловке их и не бывает, тогда как в статусных ресторанах они зачастую в разы превышают официальную зарплату официанта.

Но и уровень сервиса в наших примерах разный. Официант из хорошего ресторана зарабатывает хорошие деньги, потому что он соответствующим образом – весьма и весьма – обслуживает клиентов. Он должен соответствовать статусу, а в забегаловке с гостями можно и не церемониться, что, как правило, и происходит.

У сильных людей отчаяние – только временная дань слабости.

То же самое, к сожалению, касается и врачей, и учителей, и вообще кого угодно: качество услуг увеличивается по мере удорожания услуги для потребителя. Можно сколько угодно рассуждать о том, что «врач обязан», а «учитель должен», но правда в том, что все люди – люди.

Ждать, что кто-то будет стараться без должного вознаграждения за свой труд, – и наивно, и неправильно. У нас перепутаны, друг на друга намотаны и с ног на голову поставлены вопросы абстрактной этики и честной оплаты труда человека.

К сожалению, это безобразие в нашей стране имеет долгую историю… Мы вышли из культуры, в которой деньги формально презирались, но на деле всегда были важнее человека. Достаточно вспомнить советские фильмы, где люди «на ура» гибли, только бы спасти комбинат какой-нибудь или там «колхозное имущество».

Бедность – это болезнь, которая переходит в хроническую форму и тяжело поддаётся излечению, если ты однажды с нею смирился.

Конечно, нет ничего дороже человеческой жизни, и нет повода жертвовать ею, о каких бы деньгах ни шла речь. Но у нас человек – материал расходный, а вот материальные ценности – это святое. В СССР за особо крупные махинации с деньгами и вовсе расстрельная статья полагалась. Так что по факту мы и живём с этим чувством: человек у нас – это некий придаток к денежной структуре.

До тех пор пока в нашей голове формулировка «мне платят деньги», а не «я зарабатываю деньги», никакого прогресса не будет. Нужно изменить это отношение к деньгам и перейти к активному залогу – от «мы бедные, но гордые» к «я могу заработать».

Деньги не стоят такого к себе пафосного отношения: гордость, благородство, нравственный закон и т. д. – это не про деньги. У кого гордость и благородство заканчиваются на уровне денег, тот, верно, не особенно понимает, что это вообще такое – гордость и благородство.

Эйнштейн получал относительно небольшую зарплату, но, когда умер, оставил на своём счёте порядочную сумму. Откуда, спрашивается, он эти деньги взял? Отвечаю – заработал игрой на бирже.

Всё возникает из небытия и уносится в бесконечность.

И что он после этого, плохой физик? Или теория относительности после этого не действует? Или он как гений не имел права отвлекаться на «грязный» труд зарабатывания денег? Должен был сидеть и, понимаешь, гениалить во благо всего человечества, о бренном не думая? Ну это же ерунда.

«Деньги – это чеканная свобода», – это не Рокфеллер сказал, а Фёдор Михайлович Достоевский.Мы все любим про бессребреников рассуждать, говорим: «Что вы там всё о деньгах да о деньгах! О душе бы подумали!»

Достоевский был вынужден всю жизнь думать о деньгах. И думал истово. Но что он теперь – плохой писатель? Или, может быть, он о душе не думал? Мне кажется, всё это сопоставление – денег и духовности – это всё от лукавого.

Совершенно естественно проигрывать в том, чего прежде не делал.

Фёдор Михайлович Достоевский – первый коммерческий или, если угодно, профессиональный писатель в России. То есть первый писатель, который отважился жить только за счёт своих авторских гонораров – ни поместий, ни приисков своих, как у Толстого, Тургенева да Некрасова, у него не было. И надо было зарабатывать.

Сейчас как-то странно даже представить, что такое вообще могло быть, но Фёдор Михайлович искренне сокрушался: «Умел бы я писать, как Тургенев! Ему по четыреста рублей за лист дают, а мне – двести».

Всю жизнь Достоевский писал, чтобы заработать на жизнь. Это буквально, даже если не рассматривать всю эту ужасную эпопею, связанную с казино (он же мечтал разбогатеть на казино, «схемы» разрабатывал и т. д.).

Вот лучший совет, который можно дать юношеству: «Найди что-нибудь, что тебе нравится делать, а потом найди кого-нибудь, кто будет тебе за это платить».

Фёдор Михайлович писал фельетоны, переводил для заработка Бальзака… А все эти сюжеты его романов! «Преступление и наказание» – оно же задумывалось как коммерчески успешный детектив: убийство, расследование – разоблачат или не разоблачат?

Уже очень скоро хоронить его выйдет чуть ли не весь Петербург… А сейчас Фёдор Михайлович сидит в тишине своего кабинета, который служит ему и столовой, и спальней.

Сидит великий русский писатель и высчитывает на листке бумаги количество своих потенциальных читателей – с учётом уровня образования российского народонаселения, его читательской активности и покупательной способности. Результаты расчётов неутешительны…