Антон Кемпинский - Психопатология неврозов

Для образования терапевтического общества необходимо перейти две границы: одну, отделяющую больничный персонал от больных, вторую — отделяющую здоровых от психически больных. Терапевтическое общество должно объединять, а не разделять людей; если в нем самом существуют границы, тогда люди, принадлежащие к этому обществу, автоматически делятся на два лагеря — по одной и другой сторонам границы — «мы» и «они». Граница тоже автоматически увеличивает антагонизм между людьми из противоположных лагерей.

Переход этих указанных границ — нелегок. Граница, отделяющая врача и вообще больничный персонал от больного, заключается в самой сущности лечения: кто-то должен лечить, чтобы кто-то лечился. Здесь должно существовать разделение — на действующий субъект и воспринимающий это действие объект. И кто-то должен верить в умение и добрую волю лечащего. «Закрытые двери», разделяющие «людей в белом» от больных, существовали всегда. Врач издревле, когда медицина была главным образом магией, и позднее, когда она становилась наукой, оставался для больного человеком, обладающим магической властью над его здоровьем и жизнью. Этот элемент веры в магическую мощь врачей не остается без значения для терапии, независимо от того, на чем она опирается — на научных достижениях или только на суеверии. Чтобы сохранить эту веру, врач должен держаться на определенном расстоянии и в изоляции. Если бы двери полностью открыть и больные увидели бы все, что делается за кулисами театра медицины, их вера, наверное, ослабела бы, а это в свою очередь отрицательно повлияло бы на лечебные результаты.

Существенный для лечебных результатов элемент веры в магическую силу врача не играет в психиатрии большой роли, а иногда бывает даже вреден. Этот элемент имеет свое значение при неврозах и психосоматических болезнях, а при психозах и так существует так много магических элементов, в результате отрыва от действительности и, поэтому, прибавление еще одного вряд ли могло бы принести какую-нибудь пользу. Элемент сближения с больным, позволяющий дать ему возвращение к действительности, в психиатрии значительно более важный, чем элемент веры в магическую силу врача. Власть над здоровьем и жизнью больного, как и каждая власть, прокладывает расстояние, которое должен преодолеть психиатр, поскольку для больного самым важным моментом становится близость врача, на которого он может положиться.

В психиатрии невозможно отношение субъекта к объекту, которое делит людей на лечащих и леченных. Психиатр и при диагностическом и лечебном воздействии не может ни на минуту забывать, что пациент это субъект, в котором что-то происходит, который переживает, планирует определенным образом эмоциональные отношения к окружающему миру. Психиатр должен помочь больному в его собственном усилии изменения; но сам не может его изменить. Стремление к изменению другого человека противопоставляется его субъективизации. Иными словами — психически больные лечатся сами, а психиатр им только помогает, как говорилось в старой врачебной поговорке: «medicus curat, natura sanat» [26] Врач лечит, природа исцеляет. . Эта проблема особенно отчетливо проявляется при неврозах, когда пациент часто требует от врача прописи различных лекарств, процедур, гипноза — одним словом, чтобы врач рассматривал его как предмет, а врач, в свою очередь, знает, что эти средства мало ему помогут, если больной сам не изменит своих эмоциональных реакций, стремлений, планов и т. д. Наверное, такое изменение не зависит полностью от воли больного, так как нельзя управлять своим настроением, чувствами, но тем не менее изменение должно произойти в больном спонтанно.

Вторая граница, отделяющая так наз. нормальных от ненормальных людей, еще более трудна для перехода, так как отражает глубоко скрытые в человеке тенденции к остракизму — отбрасыванию иного. Достаточно бывает иного цвета кожи, одежды, форм поведения в обществе, чтобы быть отброшенным, оказаться вне гераклитового круга общего мира. Эта тенденция существует и в животном мире. Когда в стаде воробьев появляется альбинос, то серые птицы заклевывают его. Возможно, что для образования общественной группы необходимо прочерчивание границы, отделяющей «общее» от «иного». Агрессия против «иного» защищает общество перед нарушением тождественности. Аналогично каждый живой организм защищается перед инвазией чужеродной биохимической структуры, а анафилактический шок может служить примером такой реакции. Появление границы часто встречается в живой природе; даже в рамках того же организма клетки со сходной функцией и морфологическим строением отделяются от соседних границами соединительной ткани. В каждой социологии — человеческой, животной, растительной — появление группы и границы между группами представляет кардинальную проблему. Что же относится к человеку, то излишне подчеркивать, чем являются в его истории границы, сколько крови пролито из-за них и сколько для них перенесено страданий.

Психиатры, как известно, делились и делятся на тех, которые принимают границы между нормой и патологией, считая, что границы между здоровыми и психически больными носят качественный характер, и на тех, которые этой границы не признают, исходя из факта, что невротические и психотические элементы находятся в каждом человеке, а разница между здоровыми и больными носит только количественный характер. Много аргументов говорит в пользу обоих взглядов, но до сего времени ни одного из них нельзя доказать. В конце концов принятие одного или другого взгляда — это только вопрос веры, а в ней все связано с сильным эмоциональным отношением. Это, возможно, одно из наиболее важных решений психиатра: хочет ли он видеть больного как диво человеческой натуры или как отражение собственных, иногда не совсем осознанных переживаний, а в мире больного — трагически гиперболизированных.

Если же говорить об отношении к больному, то не так важно теоретическое отношение к вопросу границы между нормой и патологией, как эмоциональное отношение, желание войти в мир переживаний больного и усилие, необходимое при сближении с больным и понимании его. Понимание больного всегда связано с желанием сближения с ним и, наоборот, нельзя ничего понять на расстоянии. Собака — наш приятель — понятна нам; ее психология умещается в ясперсовской verstehende Psychologie [27] Понимание психологии. . С другой стороны, отделяющее людей пространство связано с желанием подчинения одних другим; командир перед тем, как отдать приказ, должен отойти от группы подчиненных.