Бессел ван дер Колк - Тело помнит все [Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть]

Ключевым фактором, скорее, был характер взаимоотношений между родителями и ребенком: то, как они воспринимали своих детей и взаимодействовали с ними. Как это было и с обезьянами Суоми, сочетание уязвимых маленьких детей с родителями, которым недостает гибкости, приводит к тому, что дети становятся назойливыми и нервными.

Отсутствие чуткости, настойчивость и навязчивое поведение со стороны родителей в шестимесячном возрасте предсказывали появление проблем с гиперактивностью и дефицитом внимания в детском саду и после него (21).

Фокусируясь на многих аспектах развития, в особенности на отношениях со взрослыми в семье, учителями и сверстниками, Сруф вместе с коллегами обнаружил, что взрослые, на чьем попечении находится ребенок, не только помогают поддерживать приемлемый уровень возбуждения, но и способствуют развитию у ребенка его собственной способности контролировать свое возбуждение. Дети, которых регулярно выводили из себя, вызывая у них перевозбуждение и дезорганизацию, не научились должным образом управлять системами возбуждения и торможения своего мозга и выросли, ожидая, что они потеряют контроль, если произойдет что-то для них неприятное. Это была уязвимая часть популяции, и к позднему подростковому возрасту половине из них были диагностированы те или иные психические проблемы. Наблюдалась явная закономерность: дети, получавшие методичный родительский уход, учились хорошо себя контролировать, в то время как неметодичный уход приводил к хроническому психическому возбуждению. Дети непредсказуемых родителей зачастую требовали внимания и сильно расстраивались, столкнувшись с малейшими изменениями. Постоянное возбуждение привело к развитию у них хронической тревожности. Постоянный поиск одобрения мешал им нормально играть и познавать мир, и в результате они выросли нервными и трусливыми.

Жестокое или пренебрежительное обращение со стороны родителей в раннем возрасте приводило к проблемам с поведением в школе и предсказывало появление трудностей со сверстниками и отсутствие сочувствия к чужим проблемам (22). Это запускало порочный круг: их хроническое возбуждение вкупе с недостаточным вниманием со стороны родителей делало их непослушными и агрессивными. Дети, которые хулиганили и проявляли агрессию, были непопулярными, что провоцировало дальнейшую изоляцию и неодобрение со стороны не только родителей, но и их учителей и сверстников (23). Сруф также многое узнал про психологическую устойчивость: способность оправляться после неудач.

Самым важным фактором, предсказывавшим то, насколько хорошо участники справлялись с неизбежными в жизни разочарованиями, был уровень защищенности, который они испытывали с заботящимися о них взрослыми в первые два года жизни.

В личной беседе Сруф мне сообщил, что, как ему кажется, уровень психологической устойчивости у взрослых можно предсказать по тому, насколько миловидными считали матери своих детей в двухлетнем возрасте.

В 1986 году Фрэнк Путнэм и Пенелопа Трикетт, его коллега из Национального института психического здоровья, начали долгосрочное исследование последствий сексуального насилия на развитие женщин (25). До публикации результатов данного исследования наши знания о последствиях инцеста основывались исключительно на словах детей, недавно рассказавших о насилии по отношению к ним, а также на рассказах взрослых, позволивших годы или даже десятилетия спустя понять, как инцест отразился на их жизни. Не было ни одного исследования, которое бы отслеживало процесс взросления девочек, чтобы узнать, как сексуальное насилие может повлиять на их школьную успеваемость, отношения со сверстниками и представление о самой себе, а также их дальнейшую личную жизнь. Путнэм и Трикетт также изучили, какие изменения со временем происходили со стрессовыми гормонами участниц, их половыми гормонами, функцией иммунной системы и другими физиологическими параметрами. Кроме того, они рассмотрели и потенциальные положительные факторы, такие как понимание и поддержка со стороны родных и сверстников.

Исследователи методично подобрали восемьдесят четыре девочки, которые достоверно подвергались сексуальному насилию со стороны члена семьи – данные о них были предоставлены управлением социального обеспечения округа Колумбия. Их сравнивали с контрольной группой из восьмидесяти двух девочек того же возраста, расы, социально-экономического статуса и такого же состава семьи, которые не сталкивались с сексуальным насилием. Средний возраст участниц на момент начала исследования составлял одиннадцать лет. За последующие двадцать лет обе группы были тщательно обследованы шесть раз: раз в год в течение первых трех лет исследования и затем в восемнадцать, девятнадцать и двадцать пять лет. В первые несколько раз в обследовании участвовали их матери, в последний – их собственные дети. Примечательно, что 96 процентов всех девочек, а ныне взрослых женщин, продолжили участие в исследовании до самого его завершения.

Результаты были однозначными: по сравнению с другими девочками того же возраста, расы и социального статуса пережившие сексуальное насилие девочки страдали от гораздо большего числа крайне негативных последствий, включая когнитивные расстройства, депрессию, симптомы диссоциации, проблемы с половым развитием, более высокий уровень ожирения и склонность к самоповреждению. Они чаще бросали школу, чем девочки из контрольной группы, а также у них было больше серьезных проблем со здоровьем, и они чаще обращались за медицинской помощью. Кроме того, у них наблюдались нарушения в реакциях гормонов стресса, раньше начиналось половое созревание, а также им ставили ряд различных, казалось бы, не связанных между собой психиатрических диагнозов.

Дальнейшее исследование раскрыло много подробностей о влиянии насилия на развитие. Так, например, каждый раз, когда с ними встречались исследователи, они просили девочек из обеих групп рассказать про самое ужасное, что случилось с ними за последний год. Пока они рассказывали свои истории, ученые наблюдали за уровнем их волнения, а также измеряли физиологические показатели. В первый раз все девочки были явно встревожены. Три года спустя в ответ на тот же вопрос девочки из контрольной группы снова продемонстрировали признаки волнения, в то время как пережившие насилие девочки замкнулись и ничего не выражали. Их физиология соответствовала наблюдаемой реакции: во время первого обследования у всех девочек наблюдалось увеличение уровня гормона стресса кортизола; три года спустя у переживших насилие девочек уровень кортизола, когда их спрашивали о самом неприятном событии за последний год, был уже гораздо ниже.