Сандра Блейксли - Фантомы мозга

Наши эксперименты с памятью поднимают и другой интересный вопрос: что, если в результате автомобильной аварии у человека окажутся повреждены периферические нервы и парализована левая рука? Предположим также, что через несколько месяцев у него случится инсульт, который приведет к параличу левой половины тела и синдрому отрицания. Скажет ли он тогда: «О боже, доктор, моя парализованная рука снова движется!» Другими словами, уцепится ли он за свое устоявшееся мировоззрение (как предполагает моя теория) и, следовательно, скажет, что левая рука парализована — или вернется к более ранней схеме тела и начнет утверждать, что рука снова движется?

Я подчеркиваю, что это исследование единичного случая, и мы должны повторить эксперимент на других пациентах. На самом деле, не каждый больной был таким сговорчивым, как Нэнси. Я очень хорошо помню одну пациентку, Сьюзан, которая решительно отрицала паралич левой руки и согласилась принять участие в наших экспериментах. Когда я сказал ей, что собираюсь сделать укол с местным анестетиком, она наклонилась вперед в своем инвалидном кресле, посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Но, доктор, разве это честно?» Сьюзан как будто играла со мной в какую-то игру: я изменил правила, а это было запрещено. Я не стал продолжать эксперимент. И все-таки, не исключено, что фальшивые инъекции могут положить начало совершенно новой форме психотерапии.

Другая фундаментальная проблема возникает в тех случаях, когда левое полушарие пытается интерпретировать сообщения из правого полушария. В главе 4 мы узнали, что зрительные центры мозга разделены на два потока — путь «как» и путь «что» (теменные и височные доли). Грубо говоря, правое полушарие склонно использовать аналоговую, а не цифровую среду представления, акцентирующую схему тела, пространственное зрение и другие функции пути «как». Левое полушарие, напротив, предпочитает более логичный стиль, связанный с речью; оно распознает и классифицирует объекты, помечает их словесными ярлыками и представляет в логических последовательностях (путь «что»). Разумеется, это создает большие сложности при переводе. Каждый раз, когда левое полушарие пытается интерпретировать информацию, поступающую справа, — например, выразить словами невыразимые качества музыки или искусства — могут возникнуть конфабуляции: в отсутствие ожидаемой информации от правого полушария (поскольку последнее повреждено или отключено) левое начинает сочинять «отсебятину». Может ли такой сбой при переводе объяснить хотя бы некоторые из наиболее ярких конфабуляций, которые мы наблюдаем у пациентов с анозогнозией? (См. Ramachandran & Hirstein, 1997.)

Измененное название романа Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия», впервые опубликованного в 1984 году. ( Примеч. пер. )

J. Capgras & J. Reboul-Lachaux, 1923; H. D. Ellis & A. W. Young, 1990; Hirstein & Ramachandran, 1997.

Это расстройство называется прозопагнозией. См. Farah, 1990; Damasio, Damasio & Van Hoesen, 1982. Клетки зрительной коры (поле 17) реагируют на простые объекты, такие как световые полосы, а клетки височных долей — на сложные объекты, например лица. Последние могут быть частью сложной сети, отвечающей за распознавание лиц. См. Gross, 1992; Rolls, 1995; Tovee, Rolls & Ramachandran, 1996. Функции миндалевидного тела подробно описаны LeDoux, 1996, а также Damasio, 1994.

Идея, что бред Капгра может быть зеркальным отражением прозопагнозии, впервые была высказана Юнгом и Эллисом (Young & Ellis, 1990), однако эти ученые постулируют отсутствие связей между лимбическими структурами и дорсальным зрительным трактом. Также см. Hirstein & Ramachandran, 1997.

Другой вопрос: почему отсутствие эмоционального возбуждения приводит к такому странному бреду? Почему пациент не думает: «Я знаю, что это мой отец, но по какой-то причине больше не чувствую тепла»? Возможно, для возникновения подобных форм бреда необходимо поражение других участков мозга — например, правой лобной доли. Как мы видели на примере пациентов с отрицанием, описанных в предыдущей главе, правое полушарие отслеживает разного рода несоответствия. Непременным условием полномасштабного синдрома Капгра, возможно, является сочетание двух нарушений: способности мозга придавать эмоциональное значение знакомым лицам и глобального механизма «контроля согласованности» в правом полушарии.

Baron-Cohen, 1995.

В настоящее время устройство в основном используется для стимуляции поверхности мозга, но со временем мы сможем стимулировать и более глубинные структуры.

Первоначальное описание см. Papez, 1937; исчерпывающий обзор с множеством интересных размышлений см. Maclean, 1973. Не случайно вирус бешенства «поселяется» главным образом в лимбических структурах. Когда собака A кусает собаку Б, вирус попадает из периферических нервов, расположенных рядом с местом укуса, в спинной мозг, а оттуда в лимбическую систему. Некогда спокойный и добрый песик с рычанием кусает другую жертву, и вирус распространяется дальше, поражая те самые структуры, которые отвечают за агрессивное поведение. Что примечательно, остальные части мозга остаются нетронутыми, благодаря чему собака погибает не сразу и успевает покусать других собак (и не только собак). Но как, черт возьми, вирус проникает из периферических нервов возле места укуса в клетки, расположенные глубоко внутри мозга, но при этом щадит все другие структуры, которые попадаются ему по дороге? Будучи студентом, я часто думал, можно ли окрасить вирус флуоресцентным красителем, чтобы «подсветить» эти области мозга и тем самым выявить пути, связанные с кусанием и агрессией. Так или иначе, очевидно, что в случае вируса бешенства собака — просто временный носитель, необходимый для распространения его генома.

Источник: Bloom & Laserson, Brain, Mind and Behavior (1988), Educational Broadcasting Corporation. Используется с разрешения W. H. Freeman & Company.

Англ. «четыре F»: fighting, fleeing, feeding, fucking. ( Примеч. пер. )

Описания височной эпилепсии см. Trimble, 1992; Bear & Fedio, 1977. Согласно Ваксману и Гешвинду (Waxman & Geschwind, 1975), определенная констелляция личностных черт встречается у больных височной эпилепсии чаще, чем у их здоровых ровесников. Хотя это наблюдение нередко подвергается критике, такую связь подтвердили уже несколько исследований (Gibbs, 1951; Gastaut, 1956; Bear & Fedio, 1977; Nielsen & Kristensen, 1981; Rodin & Schmaltz, 1984: Adamec, 1989; Wieser, 1983). Предполагаемая связь между «психическими расстройствами» и эпилепсией, конечно, восходит к античности. Хотя в прошлом к этой болезни относились крайне предвзято, нет никаких оснований полагать, будто какая-либо из этих черт является «нежелательной» или усугубляет положение больного. Разумеется, лучший способ устранить данный предрассудок — изучить синдром во всех подробностях и дать ему разумное научное объяснение. Слейтер и Бирд (Slater & Beard, 1963) отмечали «мистические переживания» в 38 процентах случаев; к аналогичному выводу пришел и Бруенс (Bruens, 1971). Некоторые больные обращаются к религии только во время болезни (Dewhurst & Beard, 1970).