Джорджио Нардонэ - Психологические ловушки. Как мы создаём то, от чего потом страдаем [litres]

Часто такие пациенты, когда их болезнь достигает определённой степени тяжести, стремятся изолировать себя, так же как и Дрого, в собственной «крепости», прерывая любые социальные отношения, добавляя тем самым к своей болезни страдания пустынного одиночества.

Терапевтическое вмешательство должно быть направлено на то, чтобы разрушить пагубное убеждение, которое вызывает оборонительные реакции. Иногда этого можно добиться посредством рационализации и рассуждений, поскольку пациенты легко представляют доказательства отвержения и полученных обид: как мы уже видели, их порождает сам параноик своим оборонительным поведением. Таким образом, первый шаг терапии – создать конкретный опыт, который сможет опровергнуть эти доказательства.

В последние годы мы разработали специфическое вмешательство, названное «поиск обратного подтверждения» [25] Предписание поиска обратного подтверждения: человеку предлагается ежедневно выходить и в течение одного часа искать в других людях признаки отвержения в свой адрес, записывая их в блокнот; данное предписание в Краткосрочной Стратегической Терапии представляет технику, выбранную для того, чтобы разблокировать ригидное восприятие и поведение пациентов, которые чувствуют себя постоянно отвергаемыми и имеют тенденцию избегать контакта с людьми в целях защиты. Это предписание, поддерживая убеждение пациента в том, что его отвергают, однако, приводит к изменению его взаимодействия с другими людьми, как вербального, так и невербального, которое, повторяясь в течение определённого времени, приводит к созданию нового способа восприятия и реагирования на других людей и окружающий мир. , позволяющее разрушить ригидность восприятия параноиков через своего рода эмпирическое исследование, направленное на изучение враждебности со стороны других; это исследование, как правило, благодаря своей структуре, демонстрирует противоположный результат. Только после того, как в жёстких доспехах параноика образуется трещина, можно будет приступить к демонтажу глухой обороны, отвержения и недоверия, – в том числе, с помощью рассуждений, – делая так, чтобы пациент перестал быть тем, кто создаёт то, от чего потом страдает.

При первом поверхностном наблюдении этот вид клинических расстройств выглядит как своего рода совокупность патологий, описанных ранее, сфокусированная на теме собственного здоровья. Ипохондрик одновременно напуган какой-либо болезнью, пытается контролировать её, практикует успокаивающие ритуалы, обращаясь при этом к помощи специалистов, и одновременно страдает от паранойи быть приговорённым к серьёзной болезни.

При более пристальном рассмотрении можно, однако, выявить, что в этом случае преобладающая ловушка – это «контроль, который приводит к потере контроля», к ней добавляется ловушка веры в знание, которое может спасти (в данном случае вера в медицину), а также постоянная избирательная просьба о помощи только со стороны специалистов. Неуспешность этих попыток решения подпитывает, а иногда, и усиливает ощущения и убеждения в собственной болезни. Мольер в своей знаменитой комедии «Мнимый больной», предлагает нам великолепное представление мироощущения и поведения ипохондрика.

По сравнению с семнадцатым веком Мольера, в наше время патология претерпела эволюцию: именно потому, что у нас имеется намного больше знаний и более точных диагностических инструментов, иллюзорная уверенность в способности контролировать любую болезнь настолько увеличилась, что в последние десятилетия патофобия и ипохондрия причисляются к наиболее распространённым расстройствам.

Тот, кто боится заболеть или скоропостижно умереть (от сердечной недостаточности, инфаркта, аневризмы) снова и снова обращается к диагностике, даже когда в ней нет необходимости, или она совершенно бесполезна. Как читатель помнит, не существует ранней диагностики или эффективной профилактики инфарктов или других серьезных и опасных для жизни заболеваний; наоборот, посредством постоянного поиска успокоения, эти люди обманывают себя, чтобы предотвратить любую проблему, но ловушка ещё больше обостряет их возможную предрасположенность.

Патофобик, в отличие от ипохондрика, как правило, фиксируется на какой-либо одной специфической форме опасности для его здоровья и одержимо борется с ней. В большинстве случаев патофобик боится скоропостижных заболеваний, но иногда он может зацикливаться на медленно развивающихся болезнях, таких как рак или дегенеративные заболевания. Ипохондрик, наоборот, паникует от любого, малейшего изменения в организме, преобразует незначительную боль в верный признак тяжёлого органического заболевания. Часто ипохондрики доходят до высокого уровня стресса по причине постоянной борьбы против малейшего угрожающего ощущения, ослабляя тем самым свою иммунную систему, и в буквальном смысле становятся создателями того, чего боятся.

Для обоих расстройств, наиболее эффективной терапевтической стратегией является та, которая фокусируется на нейтрализации действия конкретных ловушек, которые лежат в основе. Что касается постоянного контроля своего здоровья, используется техника, которая вызывает парадоксальный эффект: пациенту предписывается регулярный самоосмотр в течение дня [26] Это предписание в рамках Краткосрочной Стратегической психотерапии называется «check-up» для ипохондрика. Речь идет о технике «предписания симптома», которая имеет целью изменить ипохондрическое восприятие / реакции пациента (Nardone, Salvini, 2013). , отмечая и записывая каждый раз все замеченные симптомы и заболевания, которым они могут соответствовать. Парадоксальный эффект заключается в том, чтобы привести к аннулированию пугающих ощущений в результате сознательного поиска симптомов. Параллельно необходимо прервать постоянное обращение за заверениями в отсутствии болезни посредством проведения диагностики и консультаций у специалистов. Это нелегко, но можно достичь цели, используя в качестве рычага именно страх пациента, показывая, как активная профилактика может реально привести к болезни.

Как гласит латинская фраза: «Ubi maior minor cessab, больший страх побеждает меньший.

В XX веке депрессию называли «тёмным злом», по названию известного романа Джузеппе Берто. Она является, пожалуй, самым дискуссионным среди психических расстройств: вопрос об органическом или приобретённом характере депрессии до сих пор остается открытым. Здесь мы не будем вдаваться в бесплодную дискуссию: любой учёный, не фанатик, знает, что взаимодействие между врождёнными качествами и опытом порождает личностные характеристики субъекта; но если в отношении природных свойств у нас мало средств для коррекции, – несмотря на то, что фармацевтические компании постоянно предлагают новые «пилюли счастья» – вместо этого мы можем сталкиваться лицом к лицу с реальностью и избегать сооружать вокруг себя тюрьму, в которой рискуем оказаться. Поэтому при внимательном наблюдении за повторяющимися паттернами депрессивного человека в отношении самого себя, других и окружающего мира, можно обнаружить некоторые константы, которые представляют собой ловушки.