Елена Попова - Укутанное детство. Не прячьте детей от жизни

Не так давно была опубликована любопытная статья Эммы Янг об одном интересном социальном эксперименте, проведенном в Исландии[1]. Сегодня эта страна возглавляет список европейских государств, где подростки ведут самый здоровый образ жизни. А в 1998 году статистика «употребляющей» молодежи была пугающей: «42 % опрошенных подростков в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет за предыдущий месяц хотя бы раз напивались, 17 % как минимум один раз пробовали марихуану и 23 % ежедневно курили сигареты. В 2016 году эти удручающие показатели снизились до 7 % по алкоголю, 7 % по марихуане и всего 3 % по курению».

Ученые, запустившие проект по оздоровлению молодежи Исландии, обратили внимание на связь между употреблением психоактивных веществ и алкоголя и способами, с помощью которых человек справляется со стрессом. Исследователь Харви Милкман пришел к выводу, что люди выбирают героин или амфетамин в зависимости от того, как они предпочитают справляться с трудностями: героинщики хотят оглушить себя, а те, кто употребляют амфетамин, встречают стресс лицом к лицу.

«Любой школьник может сказать, почему люди начинают употреблять наркотики. Потому что есть такая возможность, потому что они готовы пойти на риск, они одиноки, может быть, и депрессия играет свою роль, — рассказывает Милкман. — Но почему они продолжают употреблять? Так я добрался до вопроса о пороге злоупотребления, и меня осенило: возможно, такие люди стоят на этом пороге еще до того, как пробуют наркотик, потому что злоупотребление — это их способ справляться с проблемами».

Подростки, предпочитавшие встречать стресс лицом к лицу, искали сильного возбуждения — и получали его, воруя покрышки, проигрыватели, а потом и машины, или употребляя стимулирующие вещества.

Конечно, алкоголь тоже меняет химию мозга: это усыпляющее и успокаивающее средство, и сперва оно усыпляет чувство контроля, а это может избавить от комплексов и в какой-то мере снизить тревожность. «Люди могут зависеть от алкоголя, машин, денег, секса, калорий, кокаина — от чего угодно, — говорит Милкман. — Нашей визитной карточкой стала идея поведенческой зависимости».

Эта идея породила другую: «Почему бы не создать социальное движение, построенное вокруг естественных источников кайфа и вокруг людей, которые получают кайф благодаря химии собственного мозга, — потому что для меня было очевидно, что люди хотят изменять сознание, — но без отрицательных эффектов наркотиков?»

Ученые принимали в число участников проекта подростков старше четырнадцати лет, которые не считали, что нуждаются в лечении, но имели проблемы с наркотиками или мелкие правонарушения. «Мы не говорили им: „Вы поступаете на лечение“. Мы говорили: „Мы научим вас всему, что захотите: музыке, танцам, хип-хопу, рисованию, боевым искусствам“. Идея была в том, что разнообразные занятия могут обеспечить изменения в химии мозга подростков и дать им то, что им нужно, чтобы сделать их жизнь лучше. Кому-то было необходимо снизить уровень тревожности, а кто-то искал острых ощущений. В то же время подростков обучали жизненным навыкам, которые были нацелены на то, чтобы они начали лучше относиться к самим себе и своей жизни, а еще научились общаться с другими людьми.

Детям сказали, что курсы займут три месяца. Некоторые остались в программе на пять лет. Если создать условия, в которых дети могут вести здоровую жизнь, им не нужно употреблять вещества, потому что жить и так весело и интересно».

Воспитание без насилия?! Да, не сомневайтесь

Насилие ассоциируется у нас с чем-то отвратительным, что подлежит немедленному искоренению. Видов насилия невероятное множество, но я хочу остановиться на насилии, которое родители оправдывают воспитательной необходимостью. Выбежал на проезжую часть — получил оплеуху. Мне вспомнились слова священника Сергия Веремеева, который говорил об отцовстве и Боге: «Мой двухлетний сын лезет к электрической розетке. Сначала я погрожу ему пальцем; если он продолжит, я подойду и уведу его от розетки. Но если он и после этого не уймется, я шлепну его. Потому что мне важно сохранить сыну жизнь, и я не знаю, как по-другому объяснить это двухлетнему ребенку. Так же и Бог, если видит, что мы движемся в сторону погибели нашей души, посылает нам сначала предупреждения, а затем и шлепки в виде болезней, травмы или даже смерти, чтобы душа была спасена».

Воспитание без насилия возможно. Прибегаю ли я к нему? Да. От бессилия, от отчаяния, от страха. Многие говорят, что от любви. Я считаю, что это неправда. И очень опасная неправда. Потому что таким образом человек себя обеляет, он как бы говорит: «Но я же делаю благое дело (например, жизнь ребенку сохраняю)». Вроде все норм. Но это только на первый взгляд. При таком отношении насилие становится следствием любви, а это не так. Насилие всегда следствие немощи того, кто его проявляет. Когда не хватает сил, знаний, времени проявить то же самое действие через любовь. В ситуации с розеткой можно действовать по-разному: поставить безопасные заглушки, постоянно контролировать ребенка, сочинять сказки, чтобы проиграть сценки опасности с игрушками. Но все эти способы затратны для родителя, они требуют времени, знаний, креативности.

Так что ювенальная юстиция исходит из правильных посылов: насилие — это не норма и с ним нужно бороться. Но люди, принимающие решения, всего лишь люди, и из этого их идеального понимания вырастают уродливые решения: например, когда факт удаления ребенку зуба в домашних условиях может послужить поводом для передачи человека в другую, более «правильную» семью. Это же абсурд! Давайте проявим насилие ко взрослым, чтобы они научились не проявлять насилие к детям.

Беда еще и в том, что ребенок, который вырос в агрессивной по отношению к нему среде, часто становится нечувствительным к триггерам насилия, он воспринимает их как норму.

У меня на приеме Слава. У Славы синдром дефицита внимания, а значит, серьезные трудности с обучением. Основной педагогический прием его мамы — «всыпать ремня, и все сразу начнет получаться». Славе девять. Учителя рекомендовали обратиться к психологу с первого класса. Мама пришла только тогда, когда сын стал давать ей сдачи, причем больно.

В моем кабинете это спокойнейший ребенок, который смотрит во все глаза, старается улавливать всю информацию, которую только возможно. Очень быстро наладились отношения с мамой. Мама оказалась чуткой, старательной женщиной, готовой к тому, что изменения требуют времени.

Через некоторое время ко мне пришла бабушка. Обвинила меня в том, что я мошенница, что результатов нет, внук как был дебилом, так и остался, а я только и умею, что деньги с честных людей драть. Что произошло? Бабушкин мир, основанный на насилии — а она тоже била внука и постоянно ругалась с дочерью, — покачнулся. Для нее забота о будущем ребенка — это дать ремня, чтобы вырос хорошим человеком. И вдруг ей запретили его бить. Как теперь заботиться? У нее в этом месте образовалась пустота.