Елена Попова - Укутанное детство. Не прячьте детей от жизни

И снова — история.

Про феномен осуждения отрицательных эмоций. Место действия — детский сад. Во время большой диагностической программы изучения готовности к школе я использовала тест тревожности.

Детям показывают картинки из жизни девочки или мальчика. Лицо персонажа при этом не прорисовано. Некоторые из картинок с пояснениями, например: «Здесь мама, папа и мальчик стоят. Мальчик веселый или грустный?»

Среди изображений были картинки-маркеры, на которых большой и маленький мальчик тянут машинку в разные стороны. Нужно было ответить, маленький мальчик веселый или грустный. Затем большой ребенок замахивается на маленького табуреткой — и тот же вопрос без подсказок.

Многие дети отвечали, что маленький мальчик веселый. Я задумалась: может быть, сюжет непонятен или эмоциональный интеллект не развит? Переспрашиваю:

— Расскажи, что происходит на картинке и почему ребенок веселый.

Ответы заставили меня задуматься надолго.

— Потому что надо делиться!

— Это такая игра! И все будет хорошо!

То есть с эмоциональным интеллектом у детей все в порядке, они прекрасно понимают, что сейчас все не хорошо. Но мальчик все равно веселый.

Я уже описывала этот тест, но тогда я только начинала и не задавала детям подробных вопросов. А в этот раз мне было важно понять, отчего так происходит. И я стала расспрашивать ребят. Стоит оговориться, что дети дошкольного возраста всегда ассоциируют себя с главным героем сюжета. Будь то сказка или картинка. То есть ребенок понимает, что ситуация плохая, опасная, но адекватных эмоций страха или злости не испытывает. Эмоции подавлены. А если нет адекватных эмоций, то нет и адекватных действий.

В результате я выяснила, что плачут и грустят только плохие дети. С такими никто не хочет дружить, с ними не встанут в пару и не поделятся домашними игрушками.

И если вам покажется, что такое эмоциональное извращение — это результат работы воспитателей, прочитайте вторую историю.

Первая младшая группа. Дети от полутора до двух лет, многие не умеют разговаривать. Осень — значит, малыши только-только начали адаптироваться к новой жизни: дети пришли в сад и знакомятся с правилами.

На прогулку первую младшую одевает весь свободный персонал. Воспитатели, логопед, музыкальный руководитель на пару с физруком. Соответственно, я тоже в этом муравейнике. Шум, суета. Из одевателей только воспитатель и нянечка группы знают, где чей шкафчик. Маленький голубоглазый Глебушка, которому только исполнилось полтора года, терпеливо сидит в ожидании своих штанишек. В какой-то момент ожидание становится невыносимым, и он начинает горько плакать. Я одеваю Оленьку и вижу краем глаза, как к Глебу решительно направляется самый говорящий и самостоятельный Никита. В руках он несет колготки.

— Невероятно! — только и успеваю восхититься такой отзывчивостью.

Никита решительно подходит к Глебу и начинает его этими колготками бить.

— Зачем? — возмущаюсь я, не придумав ничего умнее и едва успев перехватить руку горе-помощника.

— Потому что он плачет! — уверенный в своей правоте, отвечает Никита.

Понимаете, его уже научили, что слезы — это повод для мести. Потому что это даже не наказание. Наказание от слова «наказ», оно должно чему-то научить, дать знание, как надо делать, как все в этом мире устроено, по каким принципам и правилам. А здесь — какой навык усвоен ребенком? Если тебе больно, грустно, страшно и ты проявил это честно и искренне, естественным для тебя способом, — то тебя можно колготками по лицу.

И, конечно же, эти ситуации говорят о том, что родители не умеют выдерживать сильные чувства своих детей. Скрывать свои подлинные эмоции стало таким же привычным делом, как надевать платье перед выходом из дома. Ходить с торчащими во все стороны эмоциями — все равно что ходить непричесанным. Если ты взрослый, то, может быть, на тебя будут коситься, может, вежливо поинтересуются, что случилось, может, покрутят пальцем у виска за спиной. Если же ты ребенок — то все вокруг будут стараться тебя причесать или как минимум сделать замечание. Даже самые вежливые. Не тебе, так твоей маме.

Когда мы готовимся стать родителями, мы понимаем, что этот путь не усыпан розами. Мы готовы к испытаниям, бессонным ночам, слезам и даже подростковому кризису. Мы готовимся защищать наших детей от опасностей, не спать ночей, мазать им коленки зеленкой одной рукой и утирать слезы другой. Однако в наших мечтах не предполагается, что ребенок во время утешительно-восстановительных процедур будет отбрыкиваться, валяться по земле и, может, даже обвинять нас в бесчеловечном отношении к людям в его лице. И в слезах кричать: «Уйди», «Ты злая», «Отстань», «Достала». Я привожу примеры высказываний не подростков, а детей от трех лет.

Родители воспринимают такие выпады очень болезненно, чаще всего боятся потерять любовь своих детей, чувствуют беспомощность («Я что-то неправильно делаю!»), пугаются, что воспитали черствых и безразличных детей. Это как раз те самые сильные эмоции, которые переполняют вашего ребенка, это крик о помощи, который в переводе мог бы звучать примерно так: «Мама, мне так плохо (страшно, больно, обидно) и этих чувств так много, что они не помещаются во мне, помоги мне разделить их, помоги пережить и прожить, будь, пожалуйста, сильной, будь тем человеком, который не испугается, не бросит меня наедине с этим затопившим меня горем. Не отмахнется от меня со словами „прекрати сейчас же“ или „вот успокоишься, тогда и приходи, а сейчас — марш в свою комнату, и дверь за собой закрой“».

Всё быстрее, всё выше, всё больше. Родительское терпение, которое от нас ускользает

Раньше терпение было добродетелью. Теперь — раз ты терпишь, значит, теряешь драгоценное время. Или себя не уважаешь — об этом сообщают нам паблики для женщин. А что именно терпишь, не уточняют.

На самом деле терпение тесно связано со свободой выбора. Иногда кажется, что ты загнан в ловушку обязанностей — «надо», «должен». Действительно, в силу обстоятельств мы уже пришли в ту точку нашей жизни, в которой сейчас находимся. У нас на сегодня есть определенный набор знаний, опыта, привычек. Допустим, вы вынуждены отдать ребенка в престижную школу, допустим, эта школа нелюбимая, учиться в ней тяжело, и кажется, что ничего изменить нельзя. Но школу всегда можно поменять. Всегда. Даже если кажется, что это не так. Важно осознать, почему именно вы ее не меняете. Ведь это принятое вами решение. В своей практике я часто сталкиваюсь с тем, что люди принимают решения, но не осознают их, не берут за них ответственность, как будто кто-то другой виноват. И такое бессознательное терпение превращается в мучение. Ведь это же настоящая мука, одно из самых тяжелых испытаний для человека — выносить неизбежное ощущение собственного бессилия.