Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

– Такие люди долго готовятся, прежде чем подойти к мощам?

– Всё зависит от духовного состояния человека. Приезжают ведь и невоцерковленные люди, которые совершенно не знают, как себя вести. Многие, оказавшись в Бари, вообще впервые соприкасаются с таинствами церкви. А главное из них – причастие. Приходится порой объяснять всё с самого начала, как готовиться к исповеди, как причащаться. Объясняешь: нужно не только помолиться и приложиться к мощам, главное – личное раскаяние перед Богом. Всё с него начинается. В идеале человек должен попоститься, помолиться, исповедоваться, причаститься, а потом уже и к мощам подойти. Но если человек ничего этого не знал или по какой-то причине не сделал, а просто лишь поцеловал гробницу, это всё равно даст положительный эффект.

– Католики позволяют православным осуществлять богослужения в католической базилике Святителя Николая, где лежат его мощи. Но ведь известно, что Ватикан вообще-то стремится заключить с РПЦ церковную унию, подчинить, по сути. Нашли консенсус?

– Еще со времен раскола двух церквей существовала практика совместного использования святых мест. В Бари наши паломники начали ездить еще в XVI веке. Всегда к ним было хорошее отношение. В базилике, где лежат мощи Николая Угодника, разрешали помолиться, приложиться. Хотя совершать богослужения стало возможно только после Второго Ватиканского собора в 1964 году.

Вы сказали «подчинить». Более правильное слово здесь – «объединить», потому что Церковь в расколе. С точки зрения православной церкви, виноваты в нем действия глав католической церкви в XI веке. А католики, естественно, правыми считают себя. Экуменизм – долгий путь к единству, которое нам Господь заповедовал. Но есть демоническая сила, которая противится спасению человека, а в данном случае способствует расколу. Но и мы, и католики понимаем, что такое положение дел ненормально, что нужно искать способы его преодолеть. Хотя… мы в расколе уже тысячу лет. В XI веке было всего два догматических различия («примат папы римского» и проблема «филиокве» – похождение Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Отца и Сына), а сейчас более 90. Причем православная церковь старалась сохранять догматическое наследие первого тысячелетия. Это не означает, что у нас не было богословской мысли. Но ничего такого не возникало из нашего богословия, что явно бы противоречило наследию. Католицизм же пошел во многом на поводу у «спекулятивного» (философского) богословия. Догматы там нередко сочинялись.

Хочется верить в то, что церкви воссоединятся, хотя я не очень в это верю, например, потому что РПЦ вряд ли захочет внести почти сто коррективов в свои догматы. В то же время не стоит забывать, что крестовые походы осуществлялись Западом против Востока, а не наоборот. Это была «политика кнута», хотели присоединить к себе силой. В основном так наши западные собратья действовали в течение столетий. Слава Богу, сегодня мы видим «политику пряника»: наладился диалог, обмен мнениями, проходят какие-то встречи. Мы же все – христиане, верим в Единого Бога, Троицу и Спасителя, и у нас с католиками, конечно, больше общего.

– Насколько знаю, православным дозволяется причащаться в католическом храме, если другой возможности нет…

– Это, прежде всего, правило католической церкви. Там канонически разрешено, если нет католического священника, причаститься у православного. У нас это – не церковное правило. В 1970-е владыка Никодим (Ротов) в ответ на это правило сказал, что перед смертью православный, если есть только католический священник, если посчитает нужным, может к нему обратиться. Знаю, что большинство православных делает в такой ситуации противоположный выбор. У нас к этому такое отношение.

– Размолвка между ЕС и РФ на отношениях между католиками и православными в Италии отражается?

– Католическая церковь объединяет консервативные, в хорошем смысле, силы, с которыми у нас масса точек соприкосновения. В среде верующих я не заметил какого-то охлаждения. Скорее – понимание. Предприниматели, с которыми в Италии общаюсь, полностью на стороне России и против политики США. Как минимум в частных беседах они так высказываются. По поводу санкций они все в один голос говорят: «Зачем нам это нужно?! Мы хотим вести с Россией бизнес!» Что уж говорить о духовенстве и простых членах общин! Хоть итальянские политики и выполняют директивы Брюсселя, но Италия явно не является локомотивом евроатлантической идеи.

Беседу вел Владислав Корнейчук

Январь 2015

На вопросы журнала отвечает президент Координационного совета ассоциаций российских соотечественников севера Италии (КСАРС СИ) Татьяна Чувилева

– Татьяна Васильевна, насколько велика община наших соотечественников в Италии?

– Здесь, по официальным данным, более 30 тыс. граждан РФ, имеющих вид на жительство. К ним прибавьте еще 10 тыс. таких как я, с итальянским гражданством. С 2007 года существует два региональных – северный и южный – координационных совета. Первый объединяет 20 ассоциаций, второй – 18. В движении соотечественников я с начала 1990-х. В ту пору нас объединяла необходимость как-то доставать свежие газеты, книги, журналы, видеокассеты на русском языке. Почти в любой стране за пределами России есть русские, которые хотят общаться, не желают забывать родную культуру. Землячества Милана, Турина, Реджо-Эмилии, Удине часто проводили совместные мероприятия, общались. Эти люди и создали наш Координационный совет, когда из Москвы в 2001 году поступило соответствующее предложение.

Русская диаспора здесь сравнительно небольшая. Значительная часть соотечественников базируется в Милане, Бергамо, Варезе, Турине, Триесте, Реджо-Эмилии, Удине… Это традиционные места, где оседали представители второй волны эмиграции в 1980-е годы. Работавшие на FIAT и ездившие на ВАЗ итальянцы, бывало, возвращались из Советского Союза с женами. Наша диаспора в Италии имеет женское лицо: примерно 83 % соотечественников – женщины.

– Довольно часто приходится слышать, что русские за рубежом, в отличие от представителей других народов, друг друга на чужбине не поддерживают. Соответствуют ли такому стереотипу наши соотечественники на севере Италии?

– В какой-то степени эта тенденция присутствует. Мы пытаемся ей противостоять. Есть положительная тенденция. Мы, например, создали на севере Италии сеть из 12 субботних русских школ, а реальная деятельность объединяет. Сейчас к нам потянулись люди 25–40 лет, молодые профессионалы. Это наиболее активная часть нашей диаспоры. Вообще говоря, приезжающие сегодня в Италию женщины из России гораздо чаще, чем советские гражданки, подтверждают дипломы, а потом работают по специальности. Это чаще всего переводчики, гиды, преподаватели, есть и врачи.