Мэри Пайфер - Женщины гребут на север. Дары возраста

Иногда пациенты хосписа с удовольствием воспринимают шутки и рассказы о жизни за его стенами. Многим нравится, когда их касаются, расчесывают волосы или мажут кожу лосьоном. Розали часто делала пациентам массаж стоп и головы. Она постоянно спрашивала себя: «Какую радость я могу доставить человеку сегодня? Через пять минут? Прямо сейчас?»

Розали советует не приносить с собой в палату хосписа какие-то заботы. Не стоит обсуждать неурядицы или выражать фальшивое сочувствие. А еще умирающим не нравится слышать рассказы о других людях на пороге смерти или о страдающих теми же недугами, что и они. Им больше по нраву радостный разговор о счастливых моментах из прошлого или о хорошем, что происходит сейчас. Многим приятно, что с ними считаются, что они значимы для других, являются добрыми и содержательными людьми.

Розали также заметила, что, хотя в нашей культуре приветствуется нахождение рядом с умирающими родными, многие люди предпочитают умереть до того, как близкие войдут в комнату. Она предположила, что это происходит оттого, что человеку трудно умирать в кругу близких людей. Лучше просто уплыть в мир иной в одиночестве.

Розали думает, что у всех возникают одинаковые желания на пороге смерти. Мы хотим быть дома, с родными или друзьями, чтобы было комфортно, и при этом сохранять ясный ум.

В отличие от хосписов, больницы поощряют желание не признавать смерть. Даже в случаях с неизлечимыми онкологическими болезнями пациенту склоны предлагать более интенсивное лечение. Как пишет доктор Атул Гаванде в книге «Что значит быть смертным: медицина и что важно в конце жизни»: «Врачей не учат помогать пациентам принимать правильные решения о том, как вести себя, если страдаешь неизлечимой болезнью. Их скорее учат спасать жизнь и давать людям надежду. Поэтому врачи рекомендуют пациентам процедуры, от которых сами отказались бы».

Доктор Гаванде утверждает, что многие врачи ни за что не согласились бы на лечение, которое прописывают страдающим людям на поздней стадии тяжелых заболеваний. По данным его исследования, которое проводилось под руководством В. Дж. Перияколя, 88 % врачей отказались бы от инвазивных процедур и подключения к реанимационным аппаратам, когда их собственная жизнь будет подходить к концу.

Мевис помогла своему мужу достойно уйти из жизни. Она отвезла Рика на биопсию 1 июня. 5 июня они узнали, что у него рак печени, с метастазами по всему телу. Врач рекомендовал несколько средств паллиативного лечения, для чего нужно было лечь в больницу, но Рик захотел вернуться домой. Мевис заказала домой больничную кровать, проверила наличие доступных им услуг в хосписах и в тот же день отвезла Рика домой.

Мевис полностью посвятила себя Рику. Она хотела удовлетворить все его потребности, организовать для него уход в соответствии с медицинскими предписаниями и помочь чувствовать себя комфортно. Чтобы он знал, что его любят, и был счастлив. Готовила его любимый куриный суп с лапшой и покупала фрукты для смузи. Она разыскала специалиста по лечебному массажу, с которым можно было советоваться по телефону. Нашла всех знакомых Рика и пригласила их в гости обсуждать с ним его дела. Попросила друзей, коллег и родственников написать ему о том, как много он значит для них.

Сотрудник хосписа обеспечил Мевис необходимыми медикаментами и оборудованием для Рика, научил делать уколы. Мевис собралась с силами и держалась молодцом. Она сама не ожидала, что сможет так во всем разобраться и доказать на деле, как любит Рика.

Весь следующий месяц он провел дома и благодаря сотрудникам хосписа физически не страдал. Четвертого июля они вместе любовались фейерверком над городским парком неподалеку от их дома. Подняли бокалы шампанского за свое семейное счастье. Рик сделал лишь пару глотков. Мевис держала его за руку, глядя на вспышки в небе, и сама допила всю бутылку. На следующий день Рик умер у нее на руках. Она помогла ему уйти из жизни так, как он хотел.

Все, что происходило с Мевис, придало ей сил. Рик всегда заботился о ней, решал все хозяйственные вопросы. Когда она ухаживала за ним во время болезни, это помогло и ей стать сильной. Она понимала, что может отблагодарить его за заботу. После смерти Рика Мевис проплакала полдня, потом созвала всех друзей и родных на похороны. Через три дня Рика кремировали, а пепел развеяли на ближайшем кладбище.

Теперь их дом опустел. Когда рабочие вынесли больничную кровать из большой комнаты, стало казаться, что там совсем нет мебели. Мевис так сосредоточилась на Рике, что после его смерти начала ощущать в душе пустоту. Только горе.

Конечно, это было для нее и страшным физическим потрясением: она словно окоченела и не могла двигаться. Была едва способна думать, разговаривать и дышать. Все погрузилось во тьму, надеждам пришел конец. Мевис думала: «Как жаль, что я не умерла вместе с ним».

Она не признавала самоубийства, потому что это стало бы ударом для друзей и родных, но ей очень хотелось умереть. Казалось, никакого счастья в жизни больше не будет, жизнь кончена.

Прошло три года, Мевис по-прежнему страдала от одиночества, но уже многому научилась — например, просить о помощи друзей и родных. Когда заходила в церковь или в класс на курсах керамики, она думала: «Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь обнял. Я хочу, чтобы меня окружили любовью».

Мевис знала, как помочь другим людям, потерявшим близких. Она никогда больше не скажет: «Если вам что-то понадобится, дайте мне знать». Теперь она просто готовила им что-то вкусненькое, приглашала в кино или на чашку кофе — постоянно, по определенным дням.

Еще она научилась делать только по одному делу за раз. Когда пыталась понять, что ее ждет в будущем, голова шла кругом от множества вариантов развития событий. Но установив четкий распорядок дел, она часто добивалась намеченных целей. Главный урок, который Мевис извлекла для себя за это время, заключался в том, что она гораздо сильнее и добрее, чем предполагала.

Мой племянник Пол водит экскурсии в Калифорнийской пустыне длительностью в несколько недель. Он рассказал мне: «Когда мы там, мне хочется, чтобы началась большая буря. Пусть пойдет холодный ливень и ветер сдует палатки. Тогда станет понятно, что за люди ребята, которых я взял в поход». Потерять близкого человека — все равно что пережить бурю. Мы узнаем себя с новой стороны. Часто оказывается, что мы обладаем большим запасом прочности и мужества.

Одно дело — помогать любимым людям уходить из жизни, и совсем другое — потерять их навсегда. Помогая, мы сосредоточенны, у нас есть цель в жизни. Тот, кого мы любим, еще с нами. Когда этот человек умирает, мы часто чувствуем себя потерянными и ощущаем пустоту внутри. Как заметил один из моих друзей, «словно половина меня самого умерла». Со смертью внезапной или безвременной — например, смертью ребенка, и с теми случаями, когда человека могли спасти, но этого не произошло, смириться особенно трудно. Но даже если мы к этому готовы, все равно любая смерть неожиданная. Человек только что был жив — а через минуту его не стало. За пережитым потрясением приходит мрачное чувство, что с этим ничего не поделаешь. Наступает критический момент проверки на прочность. Мы покинули один берег, он скрылся из вида, а дугой еще не появился на горизонте.