Мэри Пайфер - Женщины гребут на север. Дары возраста

Карла — моя давняя подруга, мы общаемся более сорока лет. Она была замужем за музыкантом, жила в музыкальной среде, знала многих исполнителей и их фанатов. Я видела ее на вечеринках, вернисажах и арт-событиях. Она активно участвовала в благотворительных акциях в пользу некоммерческих организаций, всегда находилась в кругу друзей. Но однажды вечером во время концерта на открытом воздухе она призналась мне, что одинока.

«Это и есть обычное одиночество, — сказала Карла. — Мой муж — интроверт, дети выросли и разъехались, а я все дни провожу дома, работая над проектами, и ни с кем не вижусь». «Мне тоже бывает одиноко, — призналась я. — Почти по тем же причинам. Значительную часть жизни я провожу читая или делая записи. Сама выбрала такой стиль жизни, но это отделяет меня от других людей».

Мы поговорили о том, как по мере взросления меньше общаемся с окружающими. Поностальгировали о старых добрых временах, когда звали друзей поболтать о том да сем, как только это приходило в голову. Теперь мы пишем СМС или шлем письма по электронной почте, а просто позвонить друг другу считается грубостью и вторжением в личное пространство. Карла вздохнула и сказала: «Мне нравится моя жизнь, но дома так тихо. Иногда я тоскую по временам, когда просыпалась вместе с детьми, работала в клинике на полную ставку, быстро готовила дома что-нибудь поесть, а потом срывалась с оравой детей на футбол или на занятия марширующего оркестра».

Независимо от того, какой распорядок жизни мы себе устанавливаем, многие из нас, старея, будут больше времени проводить в одиночестве. Генрик Линдберг — исследователь в области статистики — выяснил, что взрослые люди в возрасте от двадцати до сорока проводят дома меньше четырех часов в сутки. А в семьдесят лет человек в среднем находится дома семь часов. Считать это время одиночеством или уединением зависит от того, как мы к этому относимся и как временем распоряжаемся. Мы, пожилые женщины, обычно воспринимаем его и как одиночество, и как уединение.

Конечно, мы можем ощущать одиночество на протяжении всей жизни. Очень одиноко бывает в детстве, особенно без способных на эмоциональный контакт родителей или любящего окружения близких. Детей могут дразнить в школе, и им будет там одиноко, а подростки склонны переживать все особенно ярко, в том числе одиночество. Матери-домохозяйки иногда страдают от изоляции. Одиночество свойственно не только людям нашего возраста, но, в силу особой природы данного этапа жизни, оно в значительной степени неизбежно.

Многие из нас потеряли близких к тому моменту, когда исполнилось шестьдесят пять лет. Мы можем пережить тех, кто нас любил. Можем уйти на пенсию и попрощаться с коллегами по работе, нам станет трудно двигаться, снизится слух или испортится зрение — и это ограничит наши возможности общения. Вероятно, мы будем не в состоянии водить машину. Столкнувшись с недостаточно хорошей работой общественного транспорта или бедностью, опасаясь криминала, мы можем оказаться сильнее привязаны к дому, чем нам хотелось бы. Депрессия, упадок сил, хроническое заболевание способны помешать заводить новых друзей и поддерживать отношения со старыми.

Решения, принятые другими людьми, могут оказывать значительное влияние на нашу жизнь. Холли никогда не была замужем, но одинокой себя не чувствовала. Она вырастила дочь Мэнди, которая вышла замуж и купила дом в соседнем квартале. У Мэнди и ее мужа Дэйва пятеро детей. Холли присутствовала при их рождении, а потом присматривала за ними, пока родители были на работе. Она ходила на все детские праздники, у нее всегда было ощущение, что они — одна семья, просто живут в двух разных домах.

Однажды в марте, когда старшей внучке исполнилось десять лет, а младшему внуку — два года, Мэнди сообщила ей ужасную новость: Дейва переводили на работу в другой город, в тысяче миль отсюда. Семья переедет, когда закончится учебный год. Мэнди не торопилась сообщать об этом, зная, как мать расстроится, пока все окончательно не подтвердили. В то утро начальник сообщил Дэйву по телефону, что перевод в силе.

Холли сидела в старом кресле-качалке, когда ей сообщили новость. Смысл сказанного не сразу дошел до нее. Потом что-то задавило в груди так, что она почти задохнулась. Холли решила, что начинается сердечный приступ. Через несколько минут, когда боль отпустила, она подумала: «Я, может, и переживу это, но мне этого не хочется. Не хочу снова страдать».

Когда самой Холли было девять лет, ее мама умерла от рака груди, и девочка осталась на попечении холодного, замкнутого отца. Она физически ощущала ужас тех мрачных, тяжелых времен. А потом, впервые с тех пор, ей снова было кого любить. Шумная и дружная семья осветила ее жизнь. Теперь снова опускался мрак.

Через час Мэнди перезвонила и сказала, что хочет зайти в гости. Холли отказалась, потому что не хотела показаться ей на глаза в разбитом состоянии. Она просто сидела дома, уставившись невидящим взглядом на уличную грязь и темный снег. «Дети… — подумала она. — Как я буду жить без детей?» Холли решила, что переедет вслед за дочерью и внуками. Может, получится так сделать. Но у нее было мало денег, и она сомневалась, что сумеет найти жилье по средствам на новом месте. А как же церковь и старые друзья, с которыми она общалась всю жизнь? А могила матери?

Когда она, в конце концов, смогла подняться с кресла, налила себе стакан водки из бутылки, хранившейся в холодильнике на случай прихода друзей. Холли нечасто употребляла алкоголь, просто сейчас ей нужно было забыться. Она сделала большой глоток, закашлялась, хлебнула еще. Даже не почувствовала вкуса водки — от сильной душевной боли выпивка не лечит.

Холли вспомнила двухлетнего Фредди и ощущение от его уютно лежащего рядом тельца, как он нежно пах детским шампунем. Как она обнимет внука или почувствует его милый запах через видеозвонок? У нее снова перехватило дыхание.

Людям необязательно умирать, чтобы мы потеряли их навсегда: Холли прощалась с родными из-за переезда. Они для нее словно умерли. В начале XIX века ирландцы справляли поминки по родным, эмигрировавшим в Америку навсегда. Они отпевали живых! Сейчас так происходило и с Холли. Ей казалось, что все кончено.

Конечно, она могла бы ездить к ним в гости, и они могли бы ее навещать. А между этими встречами они общалась бы через видеозвонки по ФейсТайм. Уже прошел год, а Холли все тоскует по своим родным. Хотя она вернулась к привычным делам, горе не отпускает.