Джон Стрелеки - Возвращение в кафе.

– Ох, даже не знаю, в чем именно дело. Я просто чувствую себя так легко. Словно…

– Словно именно такой и должна ощущаться твоя жизнь? – предположил я.

Она засмеялась:

– Да! Словно до сегодняшнего дня я сидела в ящике и не знала, как выбраться. А теперь ящик исчез, и мне кажется, что я вообще никогда в нем не сидела. Просто думала, что он есть. Так долго убеждала себя в его реальности, что он стал реальным – в моем сознании. Но теперь он исчез. – Она посмотрела на меня. – Это не кажется тебе абсурдом?

– Нет, не кажется. Примерно такое же ощущение было и у меня, когда я впервые побывал в этом кафе. Я провел в нем всю ночь. А утром, когда уезжал, меня посетило это чувство понимания. – Я пожал плечами. – Вряд ли я вполне сознавал, что именно понял, но все стало как-то яснее. И, как ты и сказала, легче.

– Это надолго? – спросила она. – Какая-то часть меня, признаться, опасается надолго задерживаться в этом чувстве. Оно кажется настолько правильным, что, если оно уйдет. О, я знаю, это будет ужасно!

– Ну, поэт сказал бы, что лучше чувствовать и потерять, чем вообще никогда не почувствовать. – Я покачал головой и хмыкнул. – Однако я не поэт. Так что расскажу про свой опыт. Когда я впервые был здесь, Кейси объяснила мне, что это чувство, это ощущение знания – все равно что увидеть карту спрятанных сокровищ и знать, где стоит крестик. Стоит один раз увидеть, и ты уже не забудешь, что клад есть.

– Это хорошо, – сказала Джессика. – Правда?

– Это. – Я замешкался.

– Что такое? – спросила она.

– Это действительно хорошо. То есть на самом деле просто прекрасно, – добавил я. – С каждым «Ага!» ты лучше понимаешь, как все устроено. Начинаешь понимать жизнь на совершенно ином уровне. И с каждым приключением, в которое пускаешься, которое согласуется с твоей ЦС и «Большой пятеркой для жизни», ты ощущаешь жизнь так, как никогда прежде. – Я немного помолчал, обдумывая собственные слова. – А потом настает момент, когда становится действительно трудно вспомнить, каким все было раньше. Когда тебе казалось, что ты сидишь в ящике. Когда ты видел мир как место препон и ограничений, а не как игровую площадку бесконечных возможностей.

– Все это кажется невероятным, – отозвалась Джессика. – Так почему ты запнулся только что?

– Потому что, придя к этому моменту, ты отказываешься соглашаться на жизнь внутри ящика.

– А я и не хочу соглашаться на жизнь внутри ящика. Я хочу испытывать совсем другие чувства, – убежденно произнесла она.

– Понимаю. Однако и тебе важно кое-что понять. Иногда это дается не задаром.

Джессика озадаченно посмотрела на меня.

– Не задаром – в каком смысле?

– Могу рассказать только о собственном опыте. Я обнаружил, что, как только я начал меняться, некоторые мои дружеские отношения утратили смысл. Как и некоторые родственные.

– Почему?

– Ну, я выяснил, что некоторым людям я нравился именно как парень в ящике. Таким они меня знали. С таким им было комфортно находиться рядом. Им нужен был человек, который видел мир так же, как они сами. Когда я начал видеть его иначе, они почувствовали в этом угрозу.

– И что случилось?

– Поначалу они пытались снова создать ящик вокруг меня. В мелочах. Они жаловались на то, как несправедлив мир или какой придурок у них начальник, или вовлекали меня в долгие дискуссии о какой-нибудь трагедии, о которой узнали из новостей, или пытались рассказывать новые сплетни о какой-нибудь знаменитости.

– Но это был уже не тот ты, и…

Я покачал головой.

– Верно, я был уже не тот. Я не хотел быть частью этой энергии. Если они хотят быть такими – пожалуйста. Это их выбор, и я не собирался осуждать их. Просто я не хотел быть таким.

– И что было дальше?

– Со временем некоторые мои дружеские отношения окончательно сошли на нет. То же самое случилось и в отношениях с некоторыми родственниками. Однако я заметил, что, как только я очистил это пространство, у меня появилось место для новых друзей и новых отношений. Для таких, которые были более созвучны тому мне, каким я стал и каким стремился стать в будущем. Я решил, что скорее предпочту быть собой и счастливым, чем оставаться чьей-то чужой версией «меня» и довольствоваться простым «в порядке».

Джессика улыбнулась.

– Кажется, это было правильное решение. Похоже, тебе очень комфортно быть собой. Этим собой.

– Так и есть. Однако, доложу тебе, людям это не всегда по вкусу.

– Уверен?

– Абсолютно. Я веду совершенно иной образ жизни. Я занимаюсь тем, чем хочу заниматься, когда я этого хочу. У меня нет ни дома, ни машины. Отработав год, я срываюсь с места и отправляюсь куда-нибудь путешествовать. Многим людям трудно это понять. Это их пугает.

– Почему?

– Потому что это бросает вызов их собственной системе убеждений. Если опираться на их представления о мире, в моем возрасте мне полагается откладывать какую-то сумму денег по пенсионному плану 401К. Мне полагается иметь машину такого-то типа, жить в таком-то районе, заниматься такой-то деятельностью и состоять в таком-то типе отношений. А поскольку я этого не делаю, какая-то часть их сознания приходит в смятение. «Может быть, и мне нет необходимости все это делать?» – думает она.

– Почему я здесь? – проговорила Джессика задумчиво.

Я кивнул.

– Да, все так. Этот вопрос в меню кафе явно неспроста. Потому что, когда пытаешься ответить непосредственно на него, становится не важно, что, по мнению кого бы то ни было, тебе следует делать. «Что следует» – это просто коллективное мнение, основанное на том, что делают большинство людей. А это, как правило, основано на том, каких действий хотел бы от них какой-нибудь рекламодатель. – Я улыбнулся. – Ну, примерно так: «Ах, ты – женщина между тридцатью и тридцатью пятью? Большинство женщин между тридцатью и тридцатью пятью имеют работу, семью, дом с тремя спальнями и двумя санузлами и водят внедорожник. Так что именно это следует иметь и делать тебе».

– И ты начинаешь жить точно по этому сценарию, – подхватила Джессика. – И в конце концов проживаешь эту предопределенную жизнь. Будь тебе двадцать, пятьдесят, восемьдесят.

– Если только… – перебил я и сделал паузу.

– Если только я не спрошу себя: «Почему я здесь?» — договорила Джессика. – А потом создам новый сценарий, мой сценарий. Тот, что позволит мне жить жизнью, которой я хочу. Так, как я хочу.

– Вот что я выяснил, – кивнул я. Потом пристально посмотрел на Джессику и снова улыбнулся.

– Что? – не поняла она.

– Иногда я размышляю, не в этом ли скрыт весь смысл жизни. В том, что это просто гигантская игра и весь ее смысл – проверить, сможешь ли ты не забывать жить той жизнью, которой хочешь жить ты сам.