Джон Стрелеки - Возвращение в кафе.

Я улыбнулся.

– Так, что хуже и представить нельзя. Этот список никогда не кончался! Стоило вычеркнуть два пункта, как прибавлялось еще два. Казалось, нет конца этой веренице обязанностей.

– Вот и я по большей части чувствую себя так же, – кивнула Джессика. – Я приехала сюда, на этот прекрасный остров, но у меня нет времени наслаждаться им. Я все думала, вот если задержусь на работе еще на пару часов, возьму пару документов домой, приеду поработать в выходные, то в итоге переделаю все дела и стану свободна. Но этого никогда не случается.

– Вселенная наблюдает, – тихо подала голос Кейси.

– Ты права, – согласилась Джессика.

– Вселенная наблюдает? – переспросил я.

Джессика посмотрела на Кейси.

– Давай, – подбодрила ее та. – У тебя получится.

Следующие пару минут Джессика объясняла, что это значит и как они с Кейси обсуждали эту тему.

Когда она договорила, я кивнул.

– Я никогда не думал об этом в таких выражениях, но считаю, что это совершенно правильно. Ты получаешь больше того, на что тратишь свое время. Так что главное – ставить важное для тебя на первое место. А после, если место еще останется, добавлять остальное.

Туту мягко рассмеялась.

– В полинезийском фольклоре есть на этот счет прекрасная иллюстрация, – сказала она. – История о глупом моряке и его каноэ -аутригере, шлюпке с выносными уключинами.

– А можно нам послушать? – попросила Джессика.

– Ой, а нам можно будет сплясать? – взволнованно спросила Эмма.

– Да, можно? – поддержала ее София.

– Ага, так вы, значит, подслушиваете, а не играете! – с улыбкой сказала Туту.

– Мы и подслушиваем, и играем, – возразила на это София.

– Что ж, если вы хотите сплясать, вам понадобится музыка, – проговорила Туту и взглянула на Майка.

Тот улыбнулся.

– Сейчас вернусь. – Он встал, пошел к кафе и спустя пару минут вернулся с укулеле, гавайской гитарой, и тремя барабанчиками.

– Это паху, – пояснил он и вручил по одному барабанчику Джессике, Кейси и мне. – Народный гавайский ударный инструмент.

Я взял свой и для пробы пару раз хлопнул по нему.

Майк повернулся к Туту.

– Окажешь ли нам честь быть рассказчицей?

Она улыбнулась и кивнула.

– Тогда, пожалуй, мы с Софией спляшем, а ты будешь играть на укулеле, – сказал Майк Эмме и в шутку протянул ей инструмент.

– Ну уж нет! – сказала она и хихикнула. – Это ты будешь играть на укулеле, а я спляшу с Софией.

Майк притворился удивленным.

– О! Так, значит, вот что мы будем делать! Ладно. – Он улыбнулся и уселся на песок.

– Итак, танцовщицы мои, подходите-ка поближе, – заговорила Туту. – Движения помните?

Обе девочки с энтузиазмом кивнули.

– В таком случае настал час для сказки о глупом моряке и его каноэ-аутригере.

Туту повернулась к нам с Джессикой.

– Ну, мои новые музыканты, среди вас есть один очень опытный барабанщик, Кейси, и еще очень опытный мастер игры на укулеле, Майк. Они оба прекрасно знают эту песню. Просто следуйте за ними и наслаждайтесь.

Я кивнул. Джессика бросила на меня взгляд и улыбнулась. Потом занесла ладони над барабаном.

Майк начал потихоньку наигрывать, к нему присоединилась Кейси, а мы с Джессикой последовали ее примеру.

Туту начала медленно и ритмично раскачиваться. Ее бедра двигались в той мягкой, деликатной манере, которая отличает искусство гавайского танца. Девочки придвинулись поближе и тоже начали плавно покачиваться.

Через несколько мгновений Туту начала в такт музыке рассказывать историю.

– О том, что надо начинать со сборов, знают все полинезийские искатели приключений, – с пафосом произнесла Туту и воздела руки к небу.

Кейси отчаянно забарабанила. Мы с Джессикой подхватили бешеную дробь. Девочки, которые до этого совершали плавные движения, следуя за Туту, теперь плясали вовсю, также воздев руки к небу.

Туту улыбнулась и снова начала двигаться медленно и ритмично, покачивая бедрами под аккомпанемент укулеле. Когда наша бешеная барабанная дробь притихла, она подняла руку и провела ею по груди.

– УГА-УГА-УГА-УГА, УГА-УГА-УГА-УГА! – нараспев завел Майк. Эмма и София стали ему вторить, гримасничая, словно обезьянки.

Кейси улыбнулась и кивком показала, чтобы мы присоединились к распеву. Мы послушались, с трудом удерживаясь от хохота, наблюдая за девочками и подтягивая общему «уга-уга».

Голос Туту стал громким и драматичным:

Как только Туту произнесла эти слова, Эмма и София повернулись друг к другу, набрали в легкие воздуха и принялись дуть изо всех сил – и сразу же расхохотались.

Я рассмеялся и повернулся, чтобы взглянуть на Джессику. Она тоже дунула мне в лицо. Я расхохотался еще пуще.

Снова напевая, Туту замедлила темп, и в голосе ее зазвучала глубокая печаль: