Рональд Ренг - Зачем мы бегаем? Теория, мотивация, тренировки [litres]

«Нет, я такого не замечал. Было наоборот, когда я как-то пытался угнаться за велосипедистом. Ничего хорошего из этого не вышло».

В тот день Томас практиковал бег с переменной скоростью: десять раз по одной минуте со скоростью 16 километров в час, а в промежутках – бег трусцой в течение минуты. Тогда он устраивал такие тренировки каждые 2–3 дня. И тут Томас услышал, что сзади приближается велосипедист. Он обернулся и увидел, что тот едет с приличной скоростью. «Надо пристроиться за ним», – подумал Томас Хитцльшпергер и заранее напряг мышцы, поджидая, когда велосипед с ним поравняется.

Когда мне было 15 лет, я прочитал отрывок из биографии мирового рекордсмена в беге на 800 метров Себастьяна Коу, опубликованной в журнале Running Free. Однажды Коу, совершая пробежку по Шеффилду, заметил, что его обогнал рейсовый автобус. Пока автобус стоял на остановке, Коу решил потягаться с ним в скорости. Автобус то отъезжал от него, то подпускал ближе. Вскоре Коу заметили и пассажиры. Они начали подбадривающе махать ему из окон. Вот так, сам того не ожидая, Коу в конце пробежки устроил себе еще и скоростную тренировку.

Когда переднее колесо велосипеда поравнялось с Томасом Хитцльшпергером, он включил полную скорость. Первое время он уверенно держался за велосипедом, а потом в икре что-то треснуло – разрыв мышечных волокон.

И все же Томас сохранил в своей программе скоростные тренировки. Если умеешь полностью выкладываться, то увеличиваются шансы приблизиться к цели, которая состоит в том, чтобы при беге не думать ни о чем, кроме бега. «Я делаю это для того, чтобы сохранить скоростную выносливость. Я должен уметь бегать не только со скоростью 10 километров в час. Разумеется, придет такое время, когда я уже не смогу бегать быстро. Но, пока у меня есть скорость, я хочу ее чувствовать». Именно поэтому Томас неохотно занимается на беговых тренажерах. «Это все не то. Для настоящего бега нужен свежий воздух». Правда, тренажер иногда дает ему возможность сразиться с собой прежним. Томасу хочется знать, насколько он еще быстр. Он устанавливает скорость «дорожки» 16–17 километров в час продолжительностью 1 минуту, а следующую минуту бежит медленно. Но уже давно Томас не повышает эту скорость до 18 километров в час, на которые был способен в бытность футболистом. Объясняется ли это страхом, что он не справится с такой нагрузкой? «При 18 километрах в час “дорожка” создает много шума. Ноги барабанят по ней с большой скоростью, и это приятно, но пока у меня нет нужной мотивации, чтобы захотеть ощутить это еще раз».

Даже для профессиональных футболистов существует разница между профессией и пенсией. У Томаса уже нет желания ощущать боль, когда он подходит к границе возможного.

Какой бы амбициозной ни была его беговая тренировка, он не находит в себе честолюбия, чтобы выступить на соревнованиях или поучаствовать в марафоне. Время абсолютных спортивных достижений прошло.

Томас Хитцльшпергер заседает в правлении клуба «Штутгарт». Футбол для него – по-прежнему космос, а бег – земная жизнь.

Спустя 43 минуты 58 секунд мы снова оказываемся на его улице. Я воздерживаюсь от вопроса, с какой скоростью, по его мнению, мы бежали. Последние метры мы идем пешком. Такая у него привычка. Томас считает, что из нагрузки надо выходить постепенно. Мы быстро принимаем душ, потому что планируем еще сходить на футбол. На стадионе «Грюнвальдер» состоится матч в рамках юниорской Бундеслиги между командами «Мюнхен 1860» и «Хоффенхайм». Во время игры Томас Хитцльшпергер замечает, что, несмотря на все сдвиги к лучшему, футбол пока не является идеальным местом времяпрепровождения бегунов: ему хочется съесть фруктовый салат, а в стадионном буфете есть только сосиски.

Очевидно, в XXI веке считается доказанным, что как люди женщины лучше мужчин. Иначе с чего бы производители всех современных электронных устройств наделяли свои изделия исключительно женскими голосами? Навигатор в автомобиле женским голосом указывает нам дорогу, мобильный телефон женским голосом сообщает, что в почтовом ящике для меня оставлено два сообщения.

Но к этому женскому голосу я был не готов. Я нажал на своем телефоне кнопку «Начать работу приложения», и сразу начался обратный отсчет: «Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…» Я в панике начал заталкивать телефон в карман беговых брюк, чтобы подготовиться к старту, но, как назло, молния заела, а обратный отсчет дошел уже до пяти!

«Четыре, три, два…» Я уже не дожидаюсь, что скажет эта женщина при счете «ноль». По-прежнему держа телефон в руках, я срываюсь с места. Неотвратимость обратного отсчета убедила меня в том, что нельзя терять ни секунды.

Как только мои знакомые узнавали, что я хочу вновь заняться бегом, разговор неизбежно сводился к современным техническим вспомогательным средствам типа измерителей пульса или беговых приложений для смартфонов.

– Тебе нужна Runtastic! – заявил Томас Хитцльшпергер.

– А у тебя она есть?

– Нет конечно! Но некоторые бегуны не мыслят себя без нее. Им нужна мотивация, поэтому они либо ходят и покупают себе клевые шмотки для бега, либо пользуются игрушками типа Runtastic.

Как только друзья начинали говорить о часах, измеряющих пульс, или о мобильных телефонах, подсчитывающих сожженные калории во время бега, я инстинктивно занимал оборонительную позицию: мне это не нужно! Я ведь был когда-то настоящим бегуном и всегда точно чувствовал, сколько пробежал, с какой скоростью, какой были продолжительность забега и степень нагрузки.

А потом я начал задумываться.

В молодости я фиксировал результаты всех забегов с помощью сверхлегкого секундомера, а потом аккуратно вносил их в свой тренировочный дневник. Я в полной мере использовал все имевшиеся в моем распоряжении на тот момент технические возможности. У меня появилась своеобразная любовь к цифрам на секундомере. Если в конце тринадцатикилометровой пробежки на нем высвечивалось 53:08, я мог бесконечно смотреть на эти четкие цифры. А когда вносил это время в дневник в твердой оранжевой обложке и видел их перед собой черным по белому, радость от достигнутого становилась еще больше.

Люди (во всяком случае, мужчины) испытывают глубокое удовлетворение от сбора всяческих данных, ведения списков. Ник Хорнби даже положил эту страсть в основу романа Hi-Fi, ставшего бестселлером. Там рассказывается об одном владельце магазина грампластинок, который, если я правильно помню, занимается только тем, что постоянно переписывает рейтинги своих любимых песен.

Однако мне уже 46 лет, и я всего лишь бегун-любитель, который трижды в неделю под покровом темноты выбирается на пробежки. Неужели я придаю такое значение своему увлечению, что буду контролировать пульс и среднюю скорость, да еще и хранить эти данные? Хотя, конечно, неплохо было бы точно знать, на что я еще способен.