Мария-Луиза Франц - “Золотой осел Апулея

Когда он возвращается к Фотис, в отчаянии она признается, насколько большую роль она играла в этой мистификации, обменивая волосы на шерсть, таким образом дав людям возможность посмеяться над Луцием. Чтобы исправить это, она предлагает ему увидеть тайные магические действия своей хозяйки, Памфилы. Как покажет продолжение истории, она делает еще одну ошибку, благодаря которой Луций еще глубже увязает в трясине. Как я уже указывала, у нее должно было быть бессознательное сопротивление, из-за его бесчеловечного отношения к ней, за которое она платит той же монетой. Она позволяет ему подняться ночью на чердак и увидеть, как Памфила натирается особой мазью, и при помощи заклинаний превращается в птицу, чтобы улететь к своему любовнику.

Луция быстро охватывает желание испытать это самому, и он хочет, чтобы Фотис украла мазь для него, так чтобы он также смог превратиться в птицу. Но она опасается, что, если ему это удастся, он никогда не вернется. Он клянется, что он не будет пытаться убежать, а, скорее, он хочет быть «крылатым Амуром, стоящим рядом с ней, Венерой». Эта маленькая фраза, которую вряд ли кто замечает, относится к тому, что имеет значение позже: к сказке об Амуре и Психее. Это первый намек на этот мотив. Луций также говорит здесь, что он хочет использовать магическую силу, так чтобы он мог сравниться с богом.

Он получает то, чего хочет, потому что становится богом, хотя и в образе животного, поскольку Фотис ошибается в выборе мази, так что, когда он ожидает роста перьев, у него вместо того вырастает длинный хвост, и он обнаруживает, что превратился в осла, и хотя внутренне он чувствует себя как человек, внешне он только может сказать: «И-а!» Он смотрит на Фотис глазами, полными слез, и та говорит, что обратное заклинание очень просто, слава Богу, ему просто нужно съесть несколько роз, и тогда он вернется в человеческий облик, и что завтра утром она отыщет их для него.

Здесь стоит вспомнить, что все египетские боги — величайшие из богов, которым поклонялись в то время, и которым в конце концов стал поклоняться сам Апулей — имели головы животных. Боги во всех исходных, первобытных религиях были животными-лекарями, духовными, божественными животными. Таким образом, гротескное преображение Луция есть невольное обожествление, к которому он пришел неверным путём.

Мотив превращения в животное неоднозначен, потому что животное может означать как что-то положительное, так и отрицательное. С одной стороны, есть мотив животных-помощников, лошади, лисы, и так далее, что обычно интерпретируется как животный инстинкт, показывающий нам путь. Как и у теплокровных животных, у нас есть, конечно, много инстинктивных моделей: голод, страх смерти, и многие другие — которые параллельны нашим, и поэтому, если животное появляется в мифологии или во сне, это будет означать действовать так, как это животное. С другой стороны, в мифах очень часто встречается мотив животного-помощника, которое в конце концов просит, чтобы его обезглавили.

В сказке братьев Гримм «Золотая птица», и во многих другие сказках животное просит, чтобы его обезглавили, и когда это происходит, оно становится человеком и говорит: «Меня превратили в животное, и теперь я искуплен, будучи проклят как животное». Что это значит? Смотря извне, я бы сказала, что это, вероятно, показывает разницу между инстинктивным поведением животного и человека. Эмоциональность для человека не зарезервирована. У высших животные, возможно, есть такое же чувство. Но чего у животных, вероятно, нет — это понимания того, что с ними происходит.

Я не думаю, что животные, пройдя через жизненный опыт, опираясь на свои модели поведения, задумываются об этом позже. Объективные размышления о собственном поведении и опыте, похоже, ограничиваются человеком, потому что это кажется специфической чертой нашего вида. Где же этот импульс возникает?

Эго не изобретало его. Он также выходит из глубин инстинкта. Можно сказать, что наш инстинкт обладает этой глубокой, человеческой надстройкой рефлексии, которая побуждает нас не только проживать инстинкт, но и размышлять над ним. Каждый вид животных обладает моделями поведения в различных ситуациях — постройка гнезда, и так далее. Каждый вид имеет подобную схему с небольшими изменениями, различными нюансами, но все же они похожи. Специфическим нюансом человека будет импульс к размышлению и к созданию определенной преемственности сознания. Поэтому, если человек живет как животное, без размышлений и без их увязки со своими сознательными взглядами, он не проживает полноту своей модели антропоса, и по этой причине животные в сказках умоляют, чтобы их превратили в людей. Поскольку животный инстинкт человека не хочет, чтобы его проживали отдельно. Это не болезнь нашей цивилизации, это относится к специфическому инстинкту антропоса, который отличается от инстинкта других животных.

Затем существует вопрос личного уровня. Возьмем охотника из Наскапи Лабрадора, который живет в значительной степени по животным моделям. У него есть философия относительно толкования снов, теория, откуда приходят сны, и это нить непрерывной интерпретации и размышления. Ты должен думать о снах. Но у этих людей нет никакого стремления развиваться до более человеческого уровня, чем этот, кроме случаев, когда они поражены и ранены внешними трудностями. Можно сказать, что люди всегда живут на самом низком уровне сознания, потому что сознание — это страшное усилие. Если у нас не случилось никакой беды, почему мы должны делать больше? Но нас ранят возмущающие воздействия, которые заставляют нас думать, а иногда раны приходят изнутри. В группе людей всегда есть такие, которые сварливы и беспокойны, внутренне страдают от чего-то и не удовлетворены. В них есть люциферическое стремление, которые обычно проявляется в виде недовольства, раздражительности, нервозности и так далее. А там, где за ними следуют атаки депрессии, вы обнаружите, что существует специфическое желание нарушить шаблон для того, чтобы подняться на более высокий уровень, и это я бы назвала стремлением к индивидуации.

Это кажется тенденция в человеке для достижения дальнейшего уровня рефлексии и осознания, и это идет изнутри и не всегда только из-за внешних возмущающих факторов.

Вы можете много размышлять, и спросить, почему в природе существует такая вещь, как эволюция? И почему жизнь на нашей планете всегда придумывает дальнейшие ситуации? Но это приводит к философским размышлениям о стремлении в природе к достижению более высоких уровней. Что такое проблема мутации, и почему природа создает группы, в которых одни выживают, а другие — нет? Для некоторых людей, кажется, есть директивное стремление, мы склонны верить в телеологический аспект, и видим в человеке такую тенденцию, которая была бы только одним примером более общего факта, а именно, что биологические процессы нужно рассматривать и с конечной точки зрения. Похоже, что у человеческого вида есть стремление к постоянно возрастающей сознательности, что дало бы нам совершенно иную теорию неврозов. Она бы предполагала, что у невротика есть указание на стремление к достижению более высокого уровня. Если он последует этому стремлению, невроз исчезает. Часто конфликты излечиваются достижением более высокого уровня.