Игра мечты

Реплика из зала: Терроризм — это такая вещь… У категории есть признаки. Почему эта категория так называется? Берем путь — вот дорога, кто-то куда-то идет. Если у нас есть признаки, то, когда мы даем разным группам задание, у нас картина будет более точная. И при наличии признаков решить — писать или не писать в категорию какой-то предмет, будет намного понятнее. Т.е. терроризм в данном случае — это признак смены эпох?

ДЗ: Ты говоришь, что каждая нисходящая вещь должна быть признаком вышестоящей?

Реплика из зала: Нет, наоборот. Есть категория, у нее есть признаки, и каждый из кирпичиков подходит или не подходит под эти признаки.

ДЗ: И признаки основаны на прецеденте.

ПШ: Или на знании, или на традиции. Например, у меня есть историческое знание, и я признаки выделяю на основе него.

ДЗ: Предметом исторического знания как раз являются прецеденты.

ПШ: Или у нас смена эпох — это традиция. Так принято в нашем обществе считать, что должна быть смена эпох. Но это мы с вами несколько оторвались, просто задачка сложная с этой сменой эпох… Итак, у нас с вами есть облако смыслов, и мы его категоризуем. Каждая категория имеет нечто, что с ней связано — как коллега сказал, «признаки». Но это, строго говоря, не признаки. А то, что под эту категорию подпадает, согласно данной культуре, согласно некоторым прецедентам, ну как смена эпох связана с терроризмом. Почему связана? Потому что так уже было.

СП: Вот с признаком было понятно. А терроризм — это ведь некоторый объект, который ты связываешь с категорией. Ты ведь не можешь сказать, что терроризм — это смена эпох?

ПШ: Нет, конечно.

СП: Отношения терроризма и смены эпох хотелось бы зафиксировать.

ПШ: Как рода и вида. Это с одной стороны, формально, чисто логически. С другой стороны — признака, как некоего качества. Смена эпох имеет такое качество — террор.

МН: Я пытаюсь понять, о чем дискуссия, и у меня получается, что мы возвращаемся обратно к Аристотелю. Шаг в две тысячи лет преодолен в ходе дискуссии (смех в зале). Категорию мы выделяем сами, она не задается культурными основаниями, она задается выделяющим категорию. И определяется им по критерию: это мне лезет, а это мне не лезет.

ПШ: Да, но смотри, Маша, что получается. Я выделил эту категорию, но откуда я ее взял?

МН: Из себя.

ПШ: Но это, прежде, чем попасть в меня, где-то было. Я получил образование. Есть некое представление в культуре, где я живу. Нет в культуре представления о доме, но когда я говорю слово «дом», ты понимаешь?

МН: Давай сейчас нарисуем на листочках тот дом, который ты и я представили. Это будут два очень разных дома.

ДЗ: Маша, если возражаешь, давай жесткий тезис.

МН: Жесткий тезис: представления живут только в голове. В голове одного человека есть представления.

ДЗ: Они-то живут. Но когда мы делаем игру, наша задача не написать не манифест (очень эмоциональный) на шесть страниц, который можно понять двадцатью разными способами, а четко договориться на одном листе — каковы основы нашей игры? Мы все равно как-то это делаем, мы коммуницируем, и эта функция выполняется. Но сейчас идет речь о том, чтобы договориться о наборе категорий и о том, что в них вложено. Мы и обсуждаем, что это такое, вложенное, чтобы категория никуда не «гуляла».

ПШ: Маш, давай экзистенциальные вопросы будем решать отдельно. Я понял твою позицию, а ты попробуй понять мою.

МН: Я пытаюсь.

ПШ: Представление в голове ни в чем не зафиксировано. Оно фиксируется в категории и уже лежит, так? Давай разберем на примере: вот я зафиксировал, написал слово «жертва». Приходит другой человек и ему это слово надо понять, иначе я зафиксировал непонятно. Если он понял, мы можем установить значение данного слова в данной конкретной ситуации.

МН: Что значит установить значение?

ПШ: Это значит, что жертва — это тот, кто убегает, скрывается, не оказывает сопротивления. Это мы с тобой вместе понимаем.

ДЗ: Ты майнд-мап себе представляешь?

МН: Да, представляю.

ДЗ: Мы вместе делаем майнд-мап. Вот категория, и вот от нее отходят новые сущности.

СП: Мы в процессе работы этот майнд-мап расширять можем?

ДЗ: Обязаны.

СП: Т.е. если мы ввели категорию, то мы можем добавить к нему новую сущность?

ДЗ: Чем хорош майнд-мап. Все ведь представляют себе интеллект-карту? Есть родительская какая-нибудь штука, например, «Зиланткон». От него отходят: программа, ДК Ленина, Борис Фетисов. От ДК дальше: первый этаж, второй, четвертый. От Фетисова — усы, брюхо, бюджет… Понятно, да? И когда мы это делаем, мы получаем то, что мы сейчас называем категорией, если я, Петя, тебя верно слышу.

ПШ: Да, мы называем категорией то, что ты сейчас нарисовал — ДК, Борис Фетисов, еще что-то там. А дальше мы ее конкретизируем, настолько, насколько нам будет нужно.

ДЗ: А вот здесь в центре лежит наша игра, ролевая игра по «Колобку». Что правильно говорит Шилов: не надо прыгать по этажам. Если у нас не лежит этот майнд-мап, мы путаемся сами — а это откуда, армия — это категория, или вещь или еще что? А если мы его кладем, нам самим понятно, кто на каком этаже. И это нам дает, кстати, основание для принятия решений. Когда выходит пацан и начинает оружием бряцать, что, мол, это про убежище, мы ему говорим: прости, оружие твое вот тут, а убежище — одна из родительских категорий. Конфликт понятен: какая-то маленькая деталь пытается сломать нашу мирообразующую колонну. Давай мы это порежем, но оставим в целостности важный для нас замысел. Или у нас от этого убежища не отходит ничего, значит, там для игры и нет ничего, это просто Шилов носится со своим убежищем. Или ты, Петя, скажи, что это для игры значит, или мы его заменим на что-нибудь более задорное.

И вот эта вот майндмапизация и есть инструмент. Более того, вот эти палки могут быть разные.

Реплика из зала: А то, что отходит от категории — это понятия?

ПШ: Категории, понятия — это все философия. Дело в следующем: когда мы выделили категории, дальше можно применять майнд-мап. А я обсуждал только выделение категорий.

АК: (неразборчиво, упоминается Профессор и экономика)

ПШ: Если по-честному, на Форпосте так и было. Я как могу ответить: в принципе мне все равно. Но надо понимать, что в мире Средиземья появилась экономика.

ДЗ: А у меня другой ответ. Либо ты выделяешь признак и основываешь его на прецеденте, знании или традиции, либо ты идешь лесом.

СП: Но штаны-то они носили, значит, покупали их где-то.

ДЗ: Нет. Я готов обсуждать с тобой экономику Средиземья, если ты покажешь мне в тексте, где Арагорн купил эти штаны. Может, селяне ему их просто отдали. Или он унаследовал эти штаны от отца (смех в зале).

ПШ: Коллеги, я бы сейчас этот разговор не начинал. Дима ведь что говорит: а ты сначала докажи! Докажешь, что в мире Профессора есть экономика, тогда мы ее включим.