Гарри Салливан - Интеперсональный психоанализ

Таким образом, ритуализированные избежания и проявления гиперактивности создают у человека ощущение некоторой причастности к той или иной важной сфере жизни. В действительности же в силу полного отсутствия какой бы то ни было информации он не имеет к ней никакого отношения. Наравне с политическим необходимо учитывать также и «социальный» аспект; здесь мы нередко сталкиваемся с исключением из жизни человека важнейших сфер под внешне рациональными предлогами, которые, при ближайшем рассмотрении, оказываются просто проявлениями ритуализированного избежания. То же самое можно сказать и о мире искусства, а те, кто работает в области естествознания и других наук, могли заметить нечто аналогичное на ежегодно проводимых конгрессах и т.д. И, как хорошо известно Господу Богу, весь мир преисполнен ритуализированным избежанием и гиперактивностью, имя которым - религия.

Разумеется, я с глубоким уважением отношусь к людям, которые ясно представляют себе, что их интересует, а что нет. Например, ничто не мешает мне подробно изучать теорию денег. Нет ни одной более или менее весомой причины, препятствующей мне развить у себя умение эстетически оценивать живопись или несметное множество других вещей, к которым на нынешний момент я испытываю лишь слабый интерес, проявляющийся в зачаточной форме. Я думаю, что не смог бы питать неподдельный интерес, например, ко всей медицине в целом. Но если со мной нельзя даже поговорить, скажем, о дадаизме, о баптистах или о теории денег, то отнюдь не потому что вся моя жизнь сосредоточена на достижении удовлетворения и безопасности в какой-то конкретной области; причина в том, что моя безопасность во многом зависит от избежания той или иной области или предмета. Жизнь, как мне кажется, никогда не бывает одинаково интересной для каждого человека и не может соответствовать способностям каждого. Я абсолютно уверен, что, когда первобытные племена переступили порог доисторических времен, в их рядах уже существовала определенная специализация; конечно же, специализация распространялась на воспитание детей, что, несомненно, повлекло за собой дальнейшее ее углубление. Внешние проявления ритуализированного избежания и гиперактивности могут напоминать процесс специализации, но на самом деле они означают, что вы не имеете возможности приобщиться к какой-то области жизни; любое проявление интереса по отношению к этой области тут же вызывает тревогу, блокирующую дальнейшую активность, направленную на получение информации.

Из всего вышесказанного естественно сделать вывод: самоуважение является необходимым условием для установления адекватного уважительного отношения к другим. Встречается немало людей, которые уважают тех, кого они не знают, но я сейчас говорю не об этом. Можно с уверенностью утверждать, что те, кто не уважает никого, кроме незнакомых им людей, не уважают себя самих. При этом людям, обладающим исключительным самоуважением, т. е. тем, чей жизненный опыт позволяет им, к их собственному удовольствию, раскрывать и демонстрировать присущую им способность сосуществовать с другими людьми, ничего не стоит отдать должное чужим достижениям. Одним из самых ничтожных псевдоприобретений системы самости можно считать уничижительное отношение к другим, представленное мною в форме доктрины, согласно которой если вы - муха, то, ей-богу, слоном вам не быть никогда. Судить о самоуважении человека на основании его презрительного отношения к другим можно весьма многозначно. Структура пренебрежения включает два компонента. Одним из них является «презрение» к себе самому, другим - огромное число не операций. Таким образом, человек, глубоко уважающий себя за собственное «великодушие», как правило, носящее исключительно публичный характер, считает, что многие из окружающих его людей лишены благородства, скаредны, скупы и т. д. Я думаю, уже на заре человеческой мысли было известно, что человек, резкий по отношению к другим, нетерпимый к тем или иным недостаткам окружающих его людей, обычно столь же чувствителен именно к ним, потому что таковы и его собственные тайные пороки. В случае, когда самоуважение сформировалось в результате отсутствия ограничений в ходе процесса развития, будь то из-за сравнительно благополучного его протекания или вследствие коррекции возникавших отклонений, признание факта, что кто-то другой превосходит человека в той или иной отдельной области, не вызывает у него ни ощущения дискомфорта, ни чувства обделенности, ни даже оттенка тревоги. Печальная правда такова, что в условиях столь высокоспециализированной и сложной социальной структуры, которая присуща практически всем современным культурам, в любой комплексной операции задействованы лишь очень немногие ведущие фигуры. Большинство людей не так хороши, как это меньшинство, а очень многие находятся даже значительно ниже среднего уровня. Но жизнь включает в себя столько различных сфер, что человек вовсе не обязательно должен ориентироваться на то, что у него получается не слишком хорошо, а следовательно, у него нет необходимости подсчитывать, многие ли еще хуже делают то, в чем он сам совершенно некомпетентен. Но некоторые люди из-за тех или иных отклонений в личностном развитии прибегают к таким подсчетам, для того чтобы снизить тревогу, появляющуюся в результате невыгодного сравнения себя с другими.

А теперь мне хочется сказать несколько слов о личностной зрелости - о проблеме, с которой я всегда обращаюсь весьма небрежно отчасти потому, что она не является предметом психиатрии, хотя, по всей вероятности, и была экстраполирована именно из этой науки. Дело в том, что проблема зрелости ускользает из поля зрения психиатров, исследующих вопросы интерперсонального взаимодействия, поскольку люди, которых можно рассматривать как зрелые личности, меньше всего подходят для изучения, а прогрессивные изменения у наших пациентов, приближающие их к личностной зрелости, лишают нас возможности наблюдения за ними еще до того, как они достигнут конечной стадии данного процесса.

Поэтому психиатр, именно как психиатр, располагает крайне ограниченным объемом информации по этому вопросу. Но кое о чем на уровне догадок все-таки можно говорить. Я бы предположил, что все важнейшие приобретения эр развития, которые я рассматривал, так или иначе находят свое отражение в структуре зрелой личности человека. Последнее из величайших приобретений - это возникновение и развитие потребности в близости, в сотрудничестве по меньшей мере с одним, а предпочтительнее с несколькими людьми; важнейшей особенностью такого сотрудничества является обостренная чувствительность к нуждам другого, к его интерперсональной безопасности и отсутствию у него переживания тревоги. Таким образом, из всего, что нам известно, можно сделать вывод: суть феномена зрелости при отсутствии серьезных противоречий сводится к сочувствующему пониманию ограничений, интересов, возможностей, тревог и т. д. людей, с которыми субъект сосуществует и взаимодействует. Другой безусловно очень важный вывод заключается в том, что в результате расширения сферы интересов, их углубления или обоих параллельно протекающих процессов жизнь зрелой личности, - в которой нет места монотонности и скуке, - если можно так выразиться, приобретает все большее значение. Нет смысла всерьез воспринимать мнение о том, что, достигнув личностной зрелости, можно умереть со скуки; как раз наоборот. Ни один человек, будь он зрелой личностью или безнадежным больным, не может похвастать полной неуязвимостью для тревоги или страха, или какой-либо потребности, являющейся неотъемлемой частью нашей жизни. Но чем выше уровень зрелости человека, тем меньше в его жизнь будет вмешиваться тревога и тем меньше неудобств он будет создавать себе и другим. И, наконец, когда человек достигает личностной зрелости, даже вещи почти столь же бесконечно сложные, как жизнь в нашем мире, не кажутся ему скучными.