Филип Тетлок - Думай медленно — предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность

Утром 10 января 1961 года, во время завтрака в разных частях Америки, читатели New York Times , сидя за кухонным столом, открыли газету и прочитали заголовок на первой полосе: «На тайной гватемальской военно-воздушной базе США помогают готовить силы, выступающие против Кастро». Чуть дальше от тихоокеанского побережья Гватемалы «силы коммандос обучают иностранный персонал, в основном из США, тактике ведения партизанской войны». Обучающиеся были идентифицированы как кубинцы. Также были идентифицированы американские самолеты, использующие базу, и определена построившая ее американская компания. «Гватемальские власти, начиная с президента Мигеля Идигораса Фуэнтеса, настаивают, что военные усилия прилагаются для того, чтобы встретить ожидающееся практически в любой день нападение с Кубы», — сообщалось в Times , но «оппоненты администрации Идигораса настаивают, что подготовка ведется для атаки режима премьера Фиделя Кастро и что за ее планирование, подготовку и в большой степени финансирование отвечают Соединенные Штаты. Посольство США хранит по этому поводу полное молчание».

На самом деле ЦРУ готовило кубинских беженцев для высадки на Кубу и партизанской войны против нового правительства Фиделя Кастро. Секретность тут была жизненно необходима. После высадки герильяс должны были выглядеть как независимый отряд патриотов, которые пришли освободить нацию. Чтобы обеспечить иллюзию, герильяс высаживались одни, без американских солдат, а поддержка с воздуха велась старыми бомбардировщиками без опознавательных знаков США. Никто не должен был знать, что вся операция срежиссирована Соединенными Штатами. По крайней мере, таков был план.

Можно было бы предположить, что раскрытие планов секретной миссии на первой полосе New York Times обеспокоит ее организаторов в Вашингтоне и повлечет отмену операции. Организаторы действительно заволновались, но операцию не отменили. «Каким-то образом в правительстве распространилась идея, что огласка не имеет значения, главное — чтобы в боевых сражениях не принимали участие солдаты США», — вспоминает Артур М. Шлезингер. Он был советником нового президента, Джона Ф. Кеннеди, и принадлежал к внутренним кругам, контролировавшим выполнение миссии. В воспоминаниях Шлезингер не устает изумляется, какое количество промахов они допустили при подготовке операции, получившей название высадки в заливе Свиней [163].

Когда подготовленные ЦРУ герильяс оказались на острове, кубинская армия их уже поджидала, и 20 000 солдат быстро окружили 1400 человек. В течение трех дней все герильяс были убиты или взяты в плен.

Проблема заключалась не в том, как выполнялась операция, а в том, что ее совершенно не продумали. И эффект «знания задним числом» тут ни при чем. Это печальное событие тщательно проанализировали, и все историки, как левые, так и правые, пришли к редкому единству мнений: план операции полнился множеством недостатков, которые Белый дом должен был заметить — но не заметил. Особенно вопиющий пример — действия в чрезвычайной ситуации. ЦРУ заверило советников президента, что, если высадка провалится, герильяс смогут скрыться в горах Эскамбрай, где соединятся с выступающими против Кастро силами. Но так было в первой версии плана, по которой герильяс должны были высаживаться на берегу у подножия гор. Затем место высадки перенесли, а о новом плане отхода забыли. «Вряд ли мы в полной мере осознавали, что горы Эскамбрай находятся в 80 милях от залива Свиней, а между ними лежат совершенно непроходимые болота и джунгли», — вспоминал Шлезингер [164].

После провала высадки никто не поверил, что США непричастны к операции, и последствия были немедленными и жестокими. Традиционные союзники оказались в неловкой ситуации. Латинская Америка — в ярости. По всему миру вспыхнули антиамериканские протесты. Либералы, возлагавшие на новую администрацию Кеннеди большие надежды, чувствовали, что их предали, а консерваторы издевались над некомпетентностью нового президента. Но худшим результатом для стратегических интересов США оказалось то, что Куба еще более плотно присоединилась к советскому лагерю. Через 18 месяцев остров недалеко от берегов Флориды оказался плацдармом для пяти тысяч солдат и арсенала ядерных ракет средней дальности, которым под силу было сровнять с землей Вашингтон и Нью-Йорк. Две мировые сверхдержавы столкнулись друг с другом в кризисе, который, как задним числом оценил Кеннеди, имел от 1/ 3до 1/ 2вероятности перерасти в ядерную войну.

История Карибского кризиса, случившегося после фиаско в заливе Свиней, также хорошо известна, но на этом сходство между двумя событиями заканчивается. Тринадцать ужасных дней октября 1962 года администрация Кеннеди рассматривала целый ряд опасных способов противостоять советской угрозе, включая открытое вторжение на остров, но остановилась все-таки на морской блокаде. Когда советские суда приблизились к американской красной линии, каждая сторона попыталась выяснить намерения другой, руководствуясь их действиями и сообщениями секретных каналов связи. В конце концов соглашение было достигнуто, войну предотвратили, и мир выдохнул с облегчением. Если залив Свиней был надиром администрации Кеннеди, то Карибский кризис оказался его зенитом — моментом, когда Кеннеди и его команда творчески достигли положительного результата, действуя в условиях невероятно сильного давления. Зная это, можно предположить, что, наверное, после операции в заливе Свиней Кеннеди разогнал свою администрацию и перед ракетным кризисом окружил себя гораздо более компетентными советниками. Но он этого не делал. Состав участников обеих драм примерно одинаков: команда, провалившая операцию в заливе Свиней, была той же, что великолепно выступила в ходе Карибского кризиса. В классическом труде 1972 года «Жертвы группового мышления» психолог Ирвинг Дженис (один из научных руководителей моей диссертации в Йельском университете много лет назад) исследовал, как принимались решения в ходе высадки в заливе Свиней и во время Карибского кризиса.

В наши дни все слышали о групповом мышлении, хотя мало кто читал книгу, в которой появился этот термин, и мало кто знает, что Дженис имел в виду нечто более конкретное, а не общую фразу, в которую термин «групповое мышление» превратился сейчас. Согласно его гипотезе, «члены любой маленькой мыслительной группы имеют тенденцию к выработке esprit de corps [165], бессознательно генерируя ряд общих иллюзий и связанных с ними норм, которые вмешиваются в критическое мышление и оценку реальности» [166].

Слишком сплоченные группы не сомневаются в своих предположениях и игнорируют неудобные факты. Когда все друг с другом согласны — это приятно; к тому же факт общего согласия по умолчанию воспринимается как доказательство, что группа движется в правильном направлении. Не можем же мы все ошибаться, не так ли? Так что, если тайный план США по вторжению на Кубу без очевидного американского вмешательства вдруг публикуют на первой полосе New York Times , не надо от него отказываться — достаточно просто сделать так, чтобы на месте высадки не оказалось ни одного американского солдата, и отрицать американское вмешательство. Мир непременно поверит. А если это звучит неправдоподобно… ну что же, не стоит беспокоиться, ведь в группе никто не возражает; значит, все считают, что это разумно и обоснованно, — соответственно, так оно и есть.