Поль Сопер - Основы искусства речи

-Слышишь... Как ты думаешь - для чего я тебе толковал о названиях пристаней?

Минутку я подумал с душевным трепетом, и демон-искуситель соблазнил меня ответить:

-Ну, как бы сказать... пришлось к разговору, я думал...

Это было все равно, что подразнить быка красной тряпкой. Он так неистовствовал и бесновался (а в это время как раз пришлось пересекать реку), что потерял способность видеть -- подумалось мне,- так как наскочил на рулевое весло торговой шаланды. Разумеется, торгаши не упустили случая выпустить целый залп отборных богохульств и проклятий. Но никогда человек не испытывал такого удовольствия, какое испытал м-р Биксби.

Наполнявшее его бешенство переливалось через край, а тут на его счастье нашлись люди, умеющие соответствующим образом отлаяться. Он раскрыл в рубке окно, высунул голову... Последовало такое извержение, какого я никогда раньше не слыхал. Чем дальше, чем слабее слышались проклятья экипажа шаланды, тем выше поднимал голос м-р Биксби и тем увесистей становились его эпитеты. Когда окно, наконец, захлопнулось, он был опустошен. Можно было закинуть в него частый невод и не выловить достаточно проклятий, которые могли бы смутить даже вашу матушку. Тогда он сказал мне самым любезным тоном:

- Вот что, малыш. Надо завести записную книжку и каждый раз, когда я тебе говорю что-либо, тут же в нее записывать. Есть только один способ стать лоцманом - знать наизусть всю реку... Ты должен знать ее вдоль и поперек, как алфавит...

Марк Твен, Жизнь на Миссисипи.

23

Лука: ... Она, правда-то, не всегда по недугу человеку.!, не всегда правдой душу вылечишь... Был, примерно, такой случай: знал я одного человека, который в праведную землю верил... Должна, говорит, быть на свете праведная земля... в той, дескать, земле - особые люди населяют - хорошие люди! Друг дружку они уважают, друг дружке - за всяко просто - помогают... и все у них славно - хорошо! И вот человек все собирался идти... праведную эту землю искать.

Был он - бедный, жнл - плохо... и, когда приходилось ему так уж трудно, что хоть ложись да помирай,- духа он не терял, а все, бывало, усмехался только да высказывал: «Ничего! потерплю! Еще несколько - пожду... а потом - брошу всю эту жизнь и - уйду в праведную землю...» Одна у него радость была - земля эта...

... И вот в это место - в Сибири дело-то было - прислали ссыльного, ученого... с книгами, с планами он, ученый-то, и со всякими штуками... Человек и говорит ученому: «Покажи ты мне, сделай милость, где лежит праведная земля и как туда дорога?» Сейчас этот ученый книги раскрыл, планы разложил... глядел-глядел - нет нигде праведной земли! Все верно, все земли показаны,-- а праведной - нет!.. Человек не верит... Должна, говорит, быть... ищи лучше! А то, говорит, книги и планы твои - ни к чему, если праведной земли нет... Ученый в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли вовсе нигде нет. Ну, тут и человек рассердился - как так? Жил-жил, терпел-терпел и все верил - есть] а по планам выходит - нету! Грабеж!.. И говорит он ученому: «Ах ты... сволочь эдакой! Подлец ты, а не ученый...» Да в ухо ему - раз! Да еще!..

А после того пошел домой и - удавился!..

М. Горький, На дне.

Тигр! Тигр! В лесу ночном Вьешься желтым злым огнем. Чьей бессмертною рукою Создан страшный облик твой? Где - в аду иль среди звезд- Пламя глаз твоих зажглось? На каких Он крыльях взмыл? Где Он пламя то схватил?

Как сплела рука Его Узел сердца твоего?

Чья чудовищная власть

Влила в сердце жизнь и страсть?

Молот ней твой мозг ковал?

В какой печи обжигал?

Кто посмел тебя обнять И десницей Ужас сжать?

Когда звезды в синь небес Бросят россыпь светлых слез,

Тот, кем Агнец сотворен,~

И тобой доволен Он?

Тигр! Тигр! В лесу ночном Вьешься желтым злым огнем.

Чьей бессмертною рукой Создан страшный облик твой?

Уильям Блейк, Тигр.

Бессчисленные «завтра», «завтра», «завтра» Крадутся мелким шагом, день за днем,

К последней букве вписанного срока;

И все «вчера» безумцам освещали Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!

Жизнь -- ускользающая тень, фигляр,

Который час кривляется на сцене И навсегда смолкает; это - повесть,

Рассказанная дураком, где много И шуму и страстей, но смысла нет.

Шекспир, Макбет.

О грусть и прелесть слова «никогда»... Присев на мшистый камень у ручья, Цветов лесных вдыхаю свежесть я.

В ушах звучит какой-то дальний звон.

И плачу я, в раздумье погружен,

Все радости ушли, как вешняя вода,

Они погребены тобою, «Никогда»!

А. Т е и н и с о н, Никогда.

27

... Что говорить, красивое местечко... На холме, где гуляет ветер, много неба, облака и часто много солнца, лунного света и мерцанья звезд... Да, неплохое место. Горный лавр, сирень. Я часто думаю, почему люди хотят, чтобы их хоронили где-нибудь в Вудлауне или Бруклине, когда им неплохо было бы и здесь, в Нью-Хемпшире. Повсюду в этом уголке старинные плиты... 1670 год, 1680 год... Мужественные люди, проделавшие долгий путь к независимости. Летом заходит случайная публика, посмеивается над забавными надписями на могильных плитах... Пусть смеются - никто не в обиде. Из Бостона наезжают специалисты по родословным. Им платят тамошние горожане, чтобы они поискали предков. Хотят убедиться, что они Дочери американской революции или «Майфлауэра»... Да кому до них дело?.. А повыше - ветераны Гражданской войны... На их могилах железные флажки. Ребята из Нью-Хемп- шира даже подумали, что здесь надо бы собрать всех погибших за Союз, хотя некоторые ничего и не видели далее чем за пятьдесят миль кругом. Все, что они знали, было название друзей - Соединенные Штаты Америки. Соединенные Штаты Америки... И они пошли и умерли за них... Да, много горя принесла смерть тех, кто покоится здесь. Люди, совсем потерявшие голову от горя, сносили своих родичей сюда -- на этот холм. Все мы знаем, как это бывает... а потом идет время... солнечные дни... дождливые... снег... Много мыслей приходит здесь и ночью и днем. Я хочу сказать вам о некоторых вещах, о которых вы уже знаете и знаете так же хорошо, как и я. Но вы не останавливались на них, часто не вникали в них. Мне не интересно, что там говорят... Каждый знает, что есть нечто вечное. Это не дома, не имена, не земля и даже не звезды. У каждого где-то в глубинах сознания живет мысль, что нечто вечно, и это вечное связано с человеческим существом. Все великие люди, когда-либо жившие, говорили нам о вечном пять тысяч лет, и вас будет удивлять, как люди всегда забывают об этом. Вечное скрыто где-то глубоко-глубоко в человеческом существе. Вы знаете, как и я, что давно умершим нет дела до нас, живых. Понемногу, понемногу они отходят от всего земного... от тщеславия... от радостей... от того, что им принесло страдания... от тех, кого они любили Их словно... отнимают от груди матери - да, да, отлучают от земли. Они остаются здесь, а все земное в них отмирает, и им делается все равно, что происходит в Гроверс-Корнерсе. Они ждут. Они ждут, они чувствуют, что это должно наступить. Что-то значительное, большое. Может быть, они ждут, чтобы вечное в них обратилось в явь. То, что они могли бы сказать, возможно, ударило бы по чувствам нас -- матерей и дочерей... мужей и жен... врагов... богатых и бедных... Что они сказали бы, возможно, заставило бы всех побледнеть... Что остается?..