Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Ю. Гагарин

В этой главе речь пойдет о возвращении в обычные условия специалистов, длительное время находившихся в экстремальных условиях и модельных экспериментах.

Во время длительных походов подводных лодок мы обратили внимание на то, что за двое-трое суток до окончания плавания моряки становились суетливыми, эмоционально напряженными. Всем казалось, что течение времени замедлялось. Появлялось нетерпеливое желание как можно быстрее попасть на берег. Аналогичное состояние отмечалось и у космонавтов. «За несколько суток до возвращения на землю, — пишет В. И. Севастьянов, — возникла неотвязная мысль: все, скорее бы конец полета, скорее бы на Землю. При ожидании конца полета время тянулось очень медленно. Настроение ухудшилось» ( 159, с. 33).

Субъективное замедление течения времени, эмоциональную напряженность отмечают полярники в последние дни пребывания на станциях.

И. Д. Папанин: «Последние сутки на станции «Северный полюс»... Мы даже не ужинали, волновались настолько, что кусок не шел в горло... Решил привести себя в порядок. Начал бриться. От волнения руки дрожали... порезался, потекла кровь...» ( 140, с. 315, 317).

Е. К. Федоров: «Идет 274-я ночь на льдине. Неподвижно стоят, светясь многочисленными огоньками, ледоколы «Таймыр» и «Мурман»... Молчаливые, мы немного нервничаем, стараясь скрыть это друг от друга, и занимаемся многочисленными мелкими делами... Никому не хочется спать» ( 186, с. 275).

И. А. Рябинин о своих переживаниях на этом этапе рассказывает так: «В первый раз ехал в Антарктику на полтора года и всю зиму пережил хорошо. Но перед самым отъездом начала одолевать тоска — хотелось увидеть жену, дочь, мать, друзей, вообще хоть что-то не антарктическое — лес, речку... Во второй раз я ехал всего на четыре месяца и три из них чувствовал себя отлично. Но на четвертый накатило то же самое» ( 157, с. 37).

Как показали исследования, аналогичная картина наблюдалась в последние дни эксперимента в условиях одиночной изоляции. В ожидании возвращения в обычную жизнь испытуемые выполняли только регламентированные задания, а в остальное время подводили итоги работы, собирали вещи, а иногда беспорядочно переходили от одного занятия к другому.

Г. Т. Береговой о тягостных переживаниях этого периода рассказывает: «Последние, десятые сутки начались, как всегда... И вдруг мне захотелось полезь на стенку, молотить в нее ногами и кулаками, биться об нее головой, рвать зубами... Пробить окаянную, продырявить, продрать!.. Сломать ее к чертовой матери, разнести на куски, превратить в щепки!» ( 14, с. 170).

Эмоциональная напряженность испытуемых, вызываемая ожиданием конца эксперимента, отчетливо объективизировалась в вегетативных реакциях, биохимических сдвигах, двигательной активности, нарушениях сна и ряде психологических показателей (временные пробы, работа на тренажере и др.).

Когда М. Сифру, находящемуся в пещере, сообщили по телефону, что он завтра выходит на поверхность, у него возникла эмоциональная напряженность, и течение времени в восприятии замедлилось: «Никогда я не думал, что время может тянуться так медленно — словно вот-вот вообще остановится» ( 163, с. 222).

Перед окончанием опытов по гиподинамии (за пять-десять часов) у большинства испытуемых наблюдалось состояние эйфории. Они постепенно теряли контроль над речевой активностью: становились несдержанными, говорливыми; в ряде случаев выполнение экспериментальных заданий производилось несколько быстрее, но с большим количеством ошибок. У некоторых испытуемых это состояние продолжалось в течение нескольких часов после окончания опыта.

Эмоциональная напряженность при подходе к рубежу, отделяющему необычные условия жизни от обычных, отмечается не только в рассмотренных, но и во многих других ситуациях. Так, К. Левин ( 170) обратил внимание на то, что с приближением срока освобождения заключенных увеличивается количество побегов из исправительных домов и подобных учреждений.

В происхождении психического напряжения завершающего этапа четко прослеживается предвосхищение возврата к семье, обычной работе и т. д. По нашим наблюдениям, на этом этапе разговоры моряков сводятся к предстоящим встречам с близкими и товарищами, женами и девушками, оставшимся на берегу, к предстоящим делам и развлечениям. Об этом свидетельствуют и дневниковые записи полярников. Так, Е. К. Федоров пишет: «Ведь завтра вся наша месяцами налаженная жизнь сразу изменится! Мы снимем ставшую привычной меховую одежду, хорошо вымоемся, увидим газеты, увидим людей — сразу много людей...» ( 186, с. 275).

Психическая напряженность завершающего этапа во время космических полетов в отличие от сурдокамерных экспериментов, плавания и т. д. вызвана не только предвосхищением возвращения к обычной жизни, но и тревожным ожиданием: как пройдет спуск на Землю; 15% аварий и катастроф приходится именно на этап возвращения.

Приведем самонаблюдение А. А. Леонова: «Во время схода с орбиты корабля «Восход-2» по распорядку включили систему ориентации, однако автоматика не включилась. Это вызвало естественный вопрос: что случилась? С Павлом Ивановичем поняли, что произошла аварийная ситуация и надо сажать корабль по ручному циклу. Получив разрешение из Центра управления полетом, командир сориентировал корабль и включил тормозную двигательную установку. Тормозной двигатель отработал положенное время и замолк. Снова наступила тишина. Снова вернуть невесомость. Первое впечатление — ничего не изменилось. Никаких новых ощущений. Тишина. Стараемся понять — все ли у нас в порядке? Ждем разделения корабля и приборного отсека. Прошло 10 секунд, но его не происходит. Злой рок преследует нас, это уже третья аварийная ситуация в нашем не столь продолжительном полете. В голове разные мысли: произойдет разделение или нет? От этого зависит наша жизнь. Каждая минута кажется вечностью. Беспокойство сменяется каким-то томительным безразличием. Все, что от нас зависело, мы сделали. Будь что будет. Вошли в плотные слои атмосферы. В иллюминаторах бушует яркое пламя, напоминающее пламя паяльной лампы. Слышно как трещит сгорающая обмазка корабля. Чувствуем толчок, сопровождающийся специфическим хлопком. Произошло разделение на 10-й минуте. Наступает эмоциональное облегчение».

После схода с орбиты и полета в плотных слоях атмосферы тягостно переживаются космонавтами и минуты ожидания раскрытия парашюта. «Все шло по программе, — рассказывает Л. Попов. — И все-таки секунды до раскрытия парашюта тянулись, как минуты. Облака рядом, а хлопка от парашюта все нет. Но вот он раздался над головой — и мы в земных условиях».