Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

В опытах в качестве испытуемых принимали участие как испытатели, так и слушатели — космонавты мужчины и женщины в возрасте от 21-го года до 43-х лет. Все испытуемые были со средним и высшим образованием, по профессии летчики, инженеры, врачи, педагоги, журналисты и т. д. К испытанию допускались только те лица, у которых при тщательном медицинском осмотре не было выявлено никаких заболеваний. Испытание в сурдокамере для слушателей-космонавтов было этапом, после которого их допускали к космическому полету. Подробная схема организации длительного сурдокамерного эксперимента представлена в монографии «Психология и патопсихология одиночества» ( 94).

Исследование проводилось в специально оборудованной сурдокамере, которая была оснащена соответствующим оборудованием и приборами, позволяющими не только поддерживать заданный физиолого-гигиенический режим, но и вести непрерывное наблюдение за испытуемым, с помощью телевидения, специальных смотровых окон, а в ночное время с помощью приборов инфракрасного наблюдения. Во время эксперимента на электроэнцефалограммы (ЭЭГ) записывались — электрическая активность мозга; на электрокардиограммы (ЭКГ) — электрическая активность сердца; отслеживался кожно-галванический рефлекс (КГР), отражающий эмоциональные состояния; миограмма (ЭМГ) фиксировала тонус мышц. Применялись также различные психологические исследования и тесты. Регистрации физиологических и психических показателей проводилась как при плановых обследованиях, так и при проведении экспериментально-психологических исследований в сурдокамере. Совокупность средств жизнеобеспечения, предъявления раздражителей, регистрации ответных реакций обследуемых и программа деятельности испытуемого как в самом эксперименте, так и в предварительном и заключительном периоде определили принципиальную схему длительного одиночного эксперимента.

Следует подчеркнуть, что в указанных выше экспериментах у обследуемых не было чувства пространственного отрыва от Земли, однако возникновение нового отношения к пространственным условиям было налицо. Так, в длительном эксперименте врачу-испытателю в начале опыта помещение казалось очень маленьким. Обследуемый при малейшей поспешности и неосторожности натыкался на различные предметы. На 8-е сутки эксперимента помещение как бы изменилось, возникло впечатление, что камера как бы расширилась, а потолок стал значительно выше. Это ощущение сохранилось до конца опыта. Сам обследуемый иллюзию расширения пространства камеры для себя объяснил тем, что в процессе изоляции он адаптировался к помещению и перестал натыкаться на окружающие предметы. В дневнике он записал: «Вся двигательная координация в процессе восприятия как бы приспособились к микромиру, который меня окружает».

Напротив, одному из обследуемых стало казаться, что потолок и стены над ним начинают смыкаться до такой степени, что эксперимент пришлось прекратить. Субъективно тягостные переживания обследуемых в условиях изоляции при пространственных иллюзиях демонстрируют следующее наблюдение. Так, один обследуемый почувствовал, что камера повернулась на 90 градусов к Востоку, после чего он беспокойно ходил по сурдокамере до тех пор, пока не установил новую систему пространственных отношений. В условиях экспериментальной изоляции у большинства обследуемых пространственные иллюзии ограничивались микромиром. Так, у обследуемого Е. Терещенко, журналиста по профессии, в процессе длительного эксперимента (70 суток) возникло ощущение «беспредельности перспективы» при заглядывании в смотровой иллюминатор. Это ощущение вызвало чувство страха и сопровождалось резким учащением пульса, дыхания, появлением капелек пота на лице.

Нетрудно заметить общность описанных состояний в условиях изоляции и феномена break-off. В том и другом случае в условиях монотонной обстановки имеет место перестрой системы человек — пространство. Таким образом, феномен break-off появляется при освоении новых пространственных отношений в сочетании с монотонностью.

Предваряя описание конкретных форм необычных психических состояний в условиях строгой и относительной сенсорной и информационной изоляции мы считаем необходимым подчеркнуть, что они в большинстве своем были у здоровых людей не патологическими и вполне объяснимыми психофизиологическими феноменами закономерно возникающими в измененных условиях.

Психология потребностей, отмечал А. Н. Леонтьев, исходит из различения потребностей как внутреннего условия, как одной из обязательных предпосылок деятельности и потребности, как фактора, направляющего и регулирующего конкретную деятельность субъекта в предметной среде. «Именно в направляющей своей функции, — писал он, — потребность и является предметом психологического познания» ( 111, с. 87).

В обычных условиях на органы чувств воздействует мощный поток раздражителей. В условиях полета в облаках, ночью, на большой высоте или над снежными полярными пустынями воспринимаемая обстановка бывает очень однообразной. «За Полярным кругом картина, видимая с самолета, не отличается разнообразием, — рассказывает летчик М. В. Водопьянов. — Здесь все под тобой бело» ( 35, с. 355). А. К. Пужило свои ощущения от полетов внутрь Антарктиды описал так: «Представьте, что сидите рядом с работающим двигателем в комнате и часами смотрите в хорошо побеленный потолок».

В межпланетном полете космонавты, глядя в иллюминаторы, месяцами будут видеть лишь яркие немигающие звезды на черном небе и ослепительный диск незаходящего Солнца. Известно, что начиная с первых полетов на Луну, члены экипажей космических кораблей «Аполлон» жаловались на однообразие впечатлений на «перегоне» Земля — Луна.

В условиях полярного дня зрительные восприятия ограничиваются переходом синих тонов от белого до черного. Звуковой фон Антарктиды — глубокая тишина или шум метели. Запах земли и растений там не известны.

Неблагоприятное воздействие полярной ночи на психику было отмечено еще Р. Бэрдом. Он вспоминает, что «кино и электрический свет помогали в течение нескольких часов рассеять мрак и пустоту полярной ночи, но им никогда не удавалось приподнять нависшую над ними гнетущую завесу тьмы. Ничто не могло заменить солнечный свет, и отсутствие его болезненно отражалось на психике людей... Полнейшая тьма, которая сопровождалась метелями, действовала угнетающе на человеческую психику и порождало чувство безотчетного страха» ( 30, с. 150, 162).