Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Появление ярких образов, спроецированных вовне, как уже было показано, отмечали и зарубежные исследователи в опытах по сенсорной депривации.

Эйдетические представления возникали у спелеологов, находившихся в пещерах. М. Сифр рассказывает: «Я видел перед собой море и синее небо, многолюдные пляжи, тысячи мужчин и женщин, детей... В глубинах пропасти совсем рядом со мной возникали видения кораллового рифа» ( 163, с. 115).

Зрительный и слуховой эйдетизм обычно свойственен детям. Он часто встречается у художников и композиторов и служит им опорой в творчестве. И. А. Гончаров писал о процессе творчества: «...лица не дают покоя, пристают, позируют в сценах, я слышу отрывки их разговоров — и мне часто казалось, прости господи, что я это не выдумываю, а что это все носится в воздухе около меня и мне только надо смотреть и вдумываться» ( 54, с. 71).

Английский художник-портретист Д. Рейнольдс рассказывает: «Кода передо мной являлся оригинал, я рассматривал его внимательно в продолжении получаса, набрасывая время от времени его черты на полотно; более продолжительного сеанса мне не требовалось... Когда я хотел продолжить портрет, я мысленно сажал этого человека на стул и видел его так ясно, как если бы он был передо мной в действительности; могу даже сказать, что форма и окраска были более резкими и живыми. Некоторое время я вглядывался в воображаемую фигуру и принимался рисовать; совершенно так же, как если бы оригинал сидел передо мной, и всякий раз, как я бросал взгляд на стул, я видел человека». Если кто-нибудь из посетителей студии случайно оказывался между пустым креслом и художником, тот обращался с просьбой отойти в сторону, чтобы не заслонять «натурщика» ( 32, с. 102).

И. П. Павлов считал, что у представителей художественного типа должны легко появляться эйдетические представления, поскольку у них преобладает первая сигнальная система над второй. Появление эйдетических представлений в условиях сенсорной недостаточности, по всей вероятности, связано со сложной перестройкой динамики взаимодействия первой и второй сигнальных систем. В монотонных условиях вспоминаемые образы не конкурируют с образами реальной действительности. «Мечтать образами, — писал И. М. Сеченов, — как известно, всего лучше в темноте или в совершенной тишине».

Согласно И. П. Павлову, вторая сигнальная система и ее функциональный орган (лобные доли), как самое последнее приобретение в эволюционном процессе, будучи особенно хрупкими, в первую очередь поддаются разлитому торможению. Когда возникает это торможение, обычно первенствующая в бодром состоянии работа второй сигнальной системы уступает место деятельности первой, сперва в виде мечтательности и фантастичности, а затем в виде легкого сонного состояния (отвечающего просоночному состоянию или состоянию засыпания), т е. первая сигнальная система освобождается от регулирующего влияния второй. Причем, развившееся торможение во второй сигнальной системе по закону «взаимной индукции», открытому И. П. Павловым, активизирует деятельность первой, чем и объясняется яркость эйдетических образов.

Усиленное воображение с извлечением из арсеналов памяти, красочных образов, по нашему мнению, является защитной компенсаторной реакцией в условиях монотонной среды. Эти яркие представления в какой-то мере компенсируют сенсорные ощущения, характерные для обычных условий, и позволяют человеку сохранить психическое равновесие в экстремальных условиях. Будучи вначале управляемыми, вызываемыми по желанию, эйдетические представления с течением времени на этапе неустойчивой психической деятельности могут выходить из-под контроля актуального «Я», становятся навязчиво статичными или проявляются в виде динамично развивающихся сцен. Так, участник зимовки на антарктической станции «Восток» В. Песков записал: «Одному из наших стали мерещиться «гуманоиды». Это они-де шлют нам напасти. Мы не на шутку встревожились. С появлением Солнца «гуманоиды улетучились» ( 150, с. З).

К компенсаторным реакциям в ответ на сенсорный голод следует отнести и появление обильных и ярких сновидений. «В прошлый полет, который длился недолго, у меня не было сновидений. Сейчас же сколько хочешь, даже больше, чем на Земле. Причем сновидения цветные», — записал в дневнике В. Волков при полете на станции «Салют». Запись В. Севастьянова: «Неделю назад мне приснился дождь. Самый обычной дождь. Но я слышал во сне его шум. И этот шум везде преследовал меня. Наблюдая мощный циклон над Африкой, я представлял, что сейчас идет дождь — тропический ливень, гроза. Нет, это не то. А вот наш мягкий, летний, теплый, ласковый дождь! Тра-та-та... А вчера мне приснился воробей. Самый обычный воробей. Сидит на пыльной дороге и что-то ищет на пропитание. Я обхожу его осторожно стороной, чтобы не вспугнуть, а он посмотрел на меня, эдак перескакивая, поворачиваясь, провожает меня и делает свое дело. Потом улетел» ( 158, с. 19). В. Соловьеву во время полета почти каждую ночь снилась земля — грибы в осеннем лесу, речка детства, футбольные матчи, шум дождя. И лица родных, друзей, иногда просто знакомых.

На третьем месяце полета («Салют-7») В. Ляхов в беседе с корреспондентом по радио рассказывал: «Сновидения приходят к нам теперь каждую ночь. Сны обычные, земные, домашние, но цветные. Просыпаемся бодрые, с хорошим настроением, будто дома побывали».

«— А что в минувшую ночь приснилось?

— Рыбалка, — ответил В. Ляхов. — Зорька была отличная...

— Хорошие у вас сны...

— Если в реальности это все сейчас невозможно, зато можно реализовать во сне — заметил А. Александров».

Аналогичные сновидения примерно через месяц появлялись у испытуемых в модельных экспериментах. «Необычность наших условий жизни сказывается на всем, даже на снах, — записывает в дневнике А. Божко. — На днях, когда обострились наши отношения с Германом, мне приснилось, будто в гермокамеру входит Виктор Потапов и заменяет его. В другой раз я ясно видел, как выбираемся из гермокамеры на крышу, покрытую снегом, играем в снежки, а потом возвращаемся вновь к себе. Только я теперь обнаружил, что вижу цветные сны. Они здесь воспринимаются по-иному: во сне возможно покинуть эти серые стены, повидать близких и родных, вообще узнать что-нибудь новое. Сны связывают нас с недоступной пока жизнью. Иногда о снах мы рассказываем друг другу и замечаем, что сновидения становятся дополнительным источником информации» ( 21, с. 49).

Цветные сны появлялись и у других испытуемых. О появлении ярких цветных сновидений во время зимовок говорят и полярники.

По мнению многих лиц, оказавшихся в условиях сенсорного и информационного голода, сновидения помогают удовлетворению потребностей в ощущениях и информации и нередко сравниваются с передачами по цветному телевидению или кинофильмами.