Карл Юнг - Дух Меркурий

Отгадать взаимосвязи, рассеивающие темноту парацельсовой religio medica, нам позволяет, однако, средоточие его учения — убежденность в существовании «света природного». Свет, потаенный в природе, особенно в человеческой природе,— тоже древнее алхимическое представление. В том же «Письме Аристотеля» говорится: «Vide igitur, ne Lumen, quod in te est, tenebrae sint» [311] [Гляди же, как бы свет, что есть в тебе, не содслался тьмою.— 1. с., р. 884.] . Свету природы придается в алхимии действительно большое значение. По Парацельсу, он просвещает человека в том, что касается свойств природы, и, по его выражению, открывает «per magiam cagastricam» понимание природных вещей [312] Liber Azoth [Sudhoff XIV, p. 552]. Cagastnun — низшая, или адурная», форма Илиастра. Примечательно, что понимание открывает именно «кагастрическая магия». , а цель алхимии как раз в том, чтобы произвести этот свет в облике «философского сына». Не менее древний текст арабского происхождения, приписываемый Гермесу [313] Гермес — один из часто цитируемых Парацельсом авторитетов. «Tractatus aureus», вкладывает в уста духа Меркурия такие слова: «Свет мой превосходит всякий иной свет, и богатства мои превыше всех иных. Я порождаю свет. Но и тьма входит в мою природу. В мире не может произойти ничего более прекрасного и достойного преклонения, чем мое соединение с сыном моим» [314] Цитируется по версии Rosarium philosophorum, 1550. (Art. aurtf. II, p. 239; также: Mangetus, Bibl. chemica curiosa II, p. 94 a.) . В другом древнем сочинении, «Dicta Belini» (некто Псевдо-Аполлоний Тианский), дух Меркурия говорит: «Я освещаю все мое, и являю свет на пути от отца моего Сатурна» [315] [Art tiunf II, р 379 ] Т е свет происходит от темного Сатурна . «Я увековечиваю дни мира, и всякий свет освещаю светом своим» [316] Цитата в Ros phil, Art aunf II, р 379 и 381 Первопечатное издание «Розария философов» основано на тексте, возникшем где-то в сер XV в . В другом труде о «химической свадьбе», плодом которой должен стать filius philosophorum, говорится: «Они заключили друг друга в объятья, и зачат был свет новый (lux moderna), с коим не сравнится никакой иной свет во всем мире» [317] Mylius, Philosophia reformata, р 244 Милиус — величайший алхимиккомпилятор, приводящий множество выдержек из древних текстов, часто без указания источников — Примечательно, что эта идея была уже известна древнейшему китайскому алхимику Вэй Пу-яню, который жил ок 140 г нашего летоисчисления Он пишет «Кто надлежащим образом заботится о своей внутренней природе, тому явится, как и должно, свет желтый» (Lu Ch'Iang Wu and T L Davis, An ancient Treatise on Alchemy, p 262 ) .

Идея этого света у Парацельса, как и у других алхимиков, совпадает с понятием sapientia или scientia. Можно не колеблясь назвать этот свет центральной мистерией философской алхимии. Он почти всегда персонифицируется как filius, по крайней мере упоминается как одно из важнейших свойств «философского сына». Он есть чистой воды 5aip.ovi.ov. В текстах часто указывается, что адепту необходима помощь служебного духа (familiaris). Магические папирусы не стесняются привлекать на эту службу даже великих богов [318] Preisendanz, Papyri Graecae magicae I, p 137 (P IV, Z 208 ("• приобретение паредра) . Магический filius остается во власти адепта. Так, в «Трактате Али, царя Аравии» значится: «...et iste filius servabit te in domo tua ab initio in hoc Mundo et in alio» [319] [И сын сей будет служить тебе в доме твоем изначально, в этом мире и в ином — В Rosarium, Art, aunf II, р 248 j Ср у Прайзенданца, 1 с , р 47, Z 49 f «Я знаю тебя Гермес, а ты меня Я есть ты, ты есть я Итак, приди и служи мне во всем» . Как уже упоминалось, задолго до Парацельса была проведена параллель между этим «сыном» и Христом. Совершенно отчетливо параллелизм этот обнаруживается у немецких алхимиков XVI века, испытавших влияние Парацельса. Так, Генрих Кунрат пишет «Этот [filius philosophorum], сын Макрокосма, есть Бог и тварь... тот же [Христос] Сын Божий, theanthropos, т е. Бог и человек. Один зачат в девственном чреве Макрокосма, другой — Микрокосма. Без всякого богохульства я утверждаю: в книге Природы, иначе ее Зерцале, философский Камень, Хранитель Макрокосма, есть образ Христа распятого, Спасителя всего рода человеческого, т. е. Микрокосма. Из Камня ты естественным образом познаешь Христа, из Христа — Камень» [320] Khunrath, Amphitheatrum sapientiae aetemae, p 197 Латинский текст звучит так «Hie, filius Mundi maions, Deus et creatura ille [scl Chnstus] filius Dei theanthropos, h e Deus et homo Unus, in utero Mundi maions, alter, in utero Mundi nunons, uterque Virgmeo, conceptus Absque blasphenua dico Chnsti crucifixi, Salvatons totius genens humani, id est, Mundi nunons, in Naturae libro, et ceu Speculo, typus est Lapis Philosophorum Servator Mundi maions Ex lapide Christum naturaliter cognoscito et Chnsto lapidem». .

Я почти уверен, что Парацельс не сознавал всех импликаций подобных учений, если они вообще были ему известны, как и Кунрат, который тоже думал, что рассуждает «absque blasphemia». Но даже если их значение оставалось неосознанным, учения эти принадлежат к самой сути философской алхимии [321] Mylius (Philosophia reformata, p 97) пишет о «сыне огня» (filius ignis) « hie iacet tota nostra philosophia» [здесь покоится вся наша философия] , и всякий, кто ею занимался,— мыслил, жил и действовал в их атмосфере, влияние которой очевидно было тем более коварным, чем больше наивности и некритичности выказывал тот, кто в нее погружался. «Природный свет человека» или «astrum в человеке» звучит настолько безобидно, что ни один из тогдашних или более ранних авторов не заметил и намека на таящуюся в этом возможность конфликта. И, однако, этот lumen, этот filius philosophorum открыто провозглашался величайшим, победоноснейшим светом и ставился бок о бок с Христом как salvator и servator! И если в Христе сам Бог соделался человеком, то filius philosophorum искусством человеческим извлекается из первоматерии, вырастая по ходу Деяния в нового Светоносца. В первом случае свершается чудо спасения человека Богом, во втором — спасение и преображение вселенной духом человеческим — Deo concedente, как не забывают добавить авторы. В первом случае человек признает себя под Богом, во втором — Бога под собой В этом случае человек занимает место Создателя. В средневековой алхимии идет подготовка величайшего вторжения человека в божественный миропорядок, на которое он когда-либо отваживался: алхимия — заря естественнонаучной эры, когда демониум научного духа вынуждает силы природы служить человеку в неслыханных доселе масштабах. Из духа алхимии вывел Гёте фигуру «сверхчеловека» Фауста — именем которого ницшевский Заратустра провозглашает смерть Бога, являя волю собственной властью произвести на свет сверхчеловека, «создать из своих семи чертей Бога», по его выражению [322] Ницше, «Так говорил Заратустра». «О пути созидающего»: «Одинокий, ты идешь дорогою к самому себе! И твоя дорога идет впереди тебя самого и твоих семи демонов!.. Должен ты хотеть сжечь себя в своем собственном пламени: как же хотел ты обновиться, не сделавшись сперва пеплом! Одинокий, ты идешь путем созидающего: Бога хочешь ты себе создать из своих семи демонов!» Не мешает вспомнить «combustio in igne proprio» [сожжение в собственном огне] («lapis noster proprio iaculo interficit seipsum» [камень наш умерщвляет себя своим собственным дротом], Consilium coniugii в: An chemica, p. 237), incineratio и Феникса алхимиков! Дьявол — сатурническая форма подлежащей преображению «души мира» (anima mundi). . Здесь настоящий корень действующих сегодня в мире сил, они — результат вековых подготовительных процессов, протекавших в глубинах человеческой души. Конечно, техника и наука завоевали весь мир, но вот выиграла ли что-либо от этого душа — уже другой вопрос.