Василий Чибисов - Вся фигня – от мозга?!

В итоге запрещённое представление получает живительный импульс извне и немного «вдавливается» в Оно. Что за вдавливание, что опять за топологические фокусы? Просто нагляднее. Напомним, что вне поверхности лежит реальность, которую Оно не может адекватно изменить. Внутри поверхности — врождённый психосоматический фундамент, который не задушишь, не убьёшь никакой реальностью. Сама поверхность (Я) — компромисс между реальностью и удовольствием. Если представление пересекает границу Оно, то его мы обратно уже не вытащим — для этого нужен Юнг с его архетипами. Но фокус в том, что мы не пересекаемграницу, мы меняем форму границы.

Разницу нужно прочувствовать. Если мы проткнем надутый воздушный шарик иглой, мы пересечём его границу. Шарик лопнет. Если мы аккуратно надавим на шарик, граница изменит свою форму. Пересечения не происходит, шарик цел. Нас интересует именно такая аккуратная деформация.

Что происходит с представлением, которое «вдавливается» внутрь Оно? Во-первых, представление меньше считается с реальностью (потому что отдаляется от поверхности). Во-вторых, представление создаёт преграду для потоков либидо из Оно. Посмотрите на рисунок 5.2 — либидо излучается равномерно со всей поверхности, но из-за деформации часть потока не может пробиться наружу. В-третьих, Я уже не имеет прямого доступа к «вдавленному» представлению, потому что между ними — толща Оно.

Рис. 5.2. Последствия вдавливания представлений внутрь Оно. а) Прямая связь между представлениями Я (белые) и вдавленными представлениями (черные) потеряна.

Рис. 5.2. Последствия вдавливания представлений внутрь Оно. б) Увеличим область внутри пунктирной рамки. Выделенный элемент поверхности Оно по-прежнему испускает либидо во все стороны. Но теперь почти все либидо поглощается внутренними стенками «тоннеля». Наружу выйдут только кванты, чьи импульсы лежат внутри серого конуса

Что дальше? Вытеснили, вдавили и забыли? Нет. Потому что либидо не сдаётся и ищет выход. Вытесненное представление устанавливает «тайные» бессознательные ассоциативные связи с теми представлениями из Я, которым повезло больше. Ребёнок усвоил элементарные правила гигиены, перестал хулиганить на горшке. Но внезапно стал на прогулке копаться во влажной глине. Хорошо, если не пальцами, а палочкой. Но на одежду всё равно летит. Что ж ты будешь делать! Замещение. Опять ругают, опять запрещают. Ребёнок находит утешение в песочнице, в куличиках. А если всей семьёй поехать на море, то будет не до песка: там же есть камушки и ракушки! Первобытная валюта! [Ссылка на Ференци.] И с каждой ступенью развития цепочка уходит вглубь Оно, превращаясь в наше забытое прошлое, влияющее на настоящее.

Запрет — не единственный мотив погружения представлений в пучину Оно. Представление может получить извне информацию о своей «неидеальности». Тебе говорят: «будь лучше», «хорошие девочки не бьют в морду плохим мальчикам» (спорный тезис), «а вот Петя примерный мальчик и на пятерки учится». Ни через десять, ни через двадцать, ни через сорок лет эта катавасия не заканчивается. «Почему Оля смогла на бюджет в МГУ поступить, а ты не смогла?», «Петров своей жене шубу купил», «Никитка-то в рейтинге губернаторов на пять строчек выше тебя». И так с утра до вечера, на всех уровнях.

Бегство запретных и неидеальных представлений от реальности происходит в самых разных участках Я. Смотрите, что мы сделали с поверхностью Оно (рис. 5.3). «Через неё теперь хорошо вермишель отбрасывать». Эта жутковатая нитеобразная структура называется Сверх-Я.

Рис. 5.3. Оно, Я и Сверх-Я с разных ракурсов. а) Вид «сверху». На поверхности Оно видны две группы тесно упакованных представлений — части Я. Основная площадь поверхности вообще свободна от представлений. Черные круги — начала нитей-тоннелей Сверх-Я. Нить А доступна для осознания Я, нить В трудно осознаваема , нить С вообще недоступна для Я.

Рис. 5.3. Оно, Я и Сверх-Я с разных ракурсов. б) Поперечное сечение. Фрактальные нити Сверх-Я вгрызаются внутрь Оно

Почему Сверх-Я не сверху Я? Потому что печально известный столбик из трех блоков не имеет никакого отношения к психоанализу. Это фикция из области популярной психологии. По Фройду, Сверх-Я является посредникоммежду Я и Оно {43} . И вообще изначально эта структура называлась не Сверх-Я, а Я-идеальное, или Я-идеал {44} . И для психоанализа психосоматических проблем нам идеально подходит Я-идеал!

В этой структуре представлены наши родители, наставники, духовники, авторитеты, кумиры. Представлены не напрямую, в их обычном виде, как в Я. Представлены через запреты, через сравнение с другими, через зависть, через суровые самоограничения. «Сверх-Я — это сумма психических шрамов, оставленных любимыми объектами». Нет, это не Фройд, это Балинт {45} . Фройд никогда бы не позволил себе лишнего и пустого пафоса.

Если Я просто тестирует реальность, то Сверх-Я успевает сравнивать реальность с идеальным представлением. Я и Оно получают удовольствие от успешной разрядки либидо. Сверх-Я не отпускает либидо от своих представлений, чтобы те не лишились шарма недостижимости. Я и Оно динамичны: Оно всё время чего-то или кого-то хочет, Я подстраивается под реальность и подстраивает реальность под себя. Сверх-Я рассматривает любое изменение как угрозу и при первой возможности обрубает крылья слишком свободному либидо.

Именно Сверх-Я отвечает за психическую цензуру, за вытеснение. Вот что мы имели в виду в прошлой главе, когда говорили о внутреннем и внешнем вытеснении. Внутреннее вытеснение выполняется по указке управляющих интроектов . Это авторитетные фигуры, представленные в Сверх-Я. Психика планомерно и целенаправленно «впитывала» образы родителей (наставников, авторитетов) вместе с их привычками, идеалами и запретами. Некоторые интроекты были когда-то нам навязаны в процессе социализации. Но они уже успели стать полноправными элементами психики, представлениями. Интроект, но наш интроект.

Чтобы не отклоняться далеко от основной темы, мы не будем рассказывать здесь о различиях между отождествлением и интроекцией, об эдипальных конфликтах и сложных манёврах либидо. Но из элементарных житейских соображений понятно, что интроекция невозможна без элементарного уважения, любви, интереса к ценному объекту. Конечно, ни одна душевная привязанность не обходится без амбивалентных (противоречивых) чувств, и близкие часто нас раздражают или бывают к нам несправедливы. Но без этих раздражителей не было бы у вас никакого Сверх-Я. И некому бы стало раздавать внутренние круглосуточные пендели. И не достигли бы вы карьерных и прочих высот. «Сказала: будь первым! — Я стал гениален! Ну что тебе надо ещё от меня?» — типичный диалог великого поэта {46} и его интроектной музы.