Алексей Кушнир - Педагогика иностранного языка

Прежде чем его установить, коснемся вкратце обычных суждений о том, что считается в воспитании хорошим или нехорошим. Тогда мы в то же время поймем, открыт ли уже основной принцип воспитания, хотя он еще и не признан всеми.

Если высказывается суждение о целесообразности или нецелесообразности какой-либо меры в воспитании, если какое-либо воспитательное мероприятие объявляется неполезным или даже вредным и если спрашивают об обосновании этого суждения, то обычно слышат один из следующих ответов: «это вредно для характера воспитанника»; «это портит его сердце»; «это внушает ему превратные взгляды»; «это ведет его к самомнению и зазнайству»; «он становится избалованным и испорченным»; «он дичает»; «он не годится для света»; «он превращается в безбожного человека»; «это совершенно неестественно, противоестественно»; «опыт давно доказал вредность такого способа воспитания»; «с этим взглядом согласны все мыслящие люди всех времен» и т.д. Если мы резюмируем эти суждения с определенной точки зрения, то дело сведется к тому, что они опираются либо 1) на возможные последствия, которые познаны опытным путем, т.е. на опыт, или 2) на авторитет других, или 3) на определенный принцип.

Уже из предыдущего ясно, что опыт не может рассматриваться как высшая инстанция при суждении о полезном и вредном в воспитании. А, кроме того, опыт доказывает в конечном счете все, т.е. ничего, так как при одинаковых обстоятельствах различные люди узнают часто самое различное. Если еще принять во внимание, что у такого относительно свободного существа, как человек, не все зависит от возбуждающих его внешних сил и влияний, но в значительно большей степени от характера и сочетания его задатков и сил; если не забывать, что поэтому человек, невзирая на самое лучшее воспитание, может стать испорченным (например, Нерон), а другой при самом дурном воспитании — благородным человеком, то нам не придет в голову признать опыт высшим судьей в вопросах добра и зла в воспитании. Но все же мы будем прислушиваться к его голосу. Только в науке о воспитании он пока еще не имеет голоса.

Но и власть авторитета в научном отношении ничего не решает. Здесь совершенно не важно, кто что-либо сказал, а важно то, правильно ли то, что кто-либо, сказал, т.е. можно ли доказать его объективную важность. Никакое положение не становится истинным оттого, что его тот или иной (человек) сказал или не сказал.

Поэтому мы чувствуем необходимость перейти к принципам и рассмотреть, встречается ли в общепринятом понимании верного и неверного в воспитании какой-либо принцип, который обладает вышеуказанными признаками высшего основного принципа. Как я уже указывал, приходится слышать, что какая-либо вещь, способ действия, мысль отбрасываются потому, что они не соответствуют природе вещей, к которым они относятся, противоречат им, т.е. являются неестественными или даже противоестественными, и, наоборот, полагают, что какая-либо мысль, стремление, способ действия получают прочное обоснование и оправдание, если о них (об этих предметах) можно сказать, что они совершенно естественны, созвучны с природой, полностью соответствуют ей. В качестве принципа оценки выставляется, таким образом, основное положение природосообразности , принцип природосообразности. Тем самым высказывается мнение, что все, что согласуется с ходом и течением в природе, должно рассматриваться как благо; что противоречит ее развитию — как зло и извращение. Этот взгляд настолько распространен на свете, что слова «хороший», «естественный» и «природосообразный» и, наоборот, «плохой», или «злой», «неестественный» или «противоестественный» во многих случаях считаются синонимами. Природосообразным является, например, смена времен года, приход осени вслед за летом, последовательное наступление различных возрастных периодов: детства, юности, зрелости и старости, смена дня и ночи, солнечного сияния и дождя и множество других явлений природы. И все эти явления природы считаются целесообразными, хорошими. Понятия природосообразный и хороший здесь приблизительно совпадают. Что сообразно с природой, не может быть плохим, извращенным. Это хорошо, должно быть хорошо, потому что сообразно с природой. И потому, как только доказана природосообразность какого-либо события или какого-либо явления, то тем самым доказана и его правомерность, а если я хочу подчеркнуть неприемлемость какого-либо явления, то мне достаточно только доказать, что оно противоестественно. Без дальнейших слов хочу я тотчас перейти к утверждению, что именно этот принцип природосообразности и есть высший основной принцип всякого воспитания. При воспитании мы имеем дело с людьми, речь идет о воспитании людей. Итак, я утверждаю, что в воспитании человека все зависит от того, чтобы ничего не случалось противоречащего природе человека вообще и отдельной индивидуальности в частности, и больше того, чтобы все происходило сообразно с этой природой. Утверждаю, что для обоснования наших суждений о полезном и вредном в воспитании мы не сможем привести более сильного аргумента, как природосообразность или противоестественность предмета. Утверждаю, что в науке о воспитании принцип природосообразности стоит выше всего, короче говоря, что он и является высшим основным принципом воспитания. Чтобы доказать эти утверждения, достаточно показать, что приведенные выше четыре признака подходят к принципу природосообразности. Итак, требуется доказать, что основной принцип «Воспитывай природосообразно!» не может быть доказан, не нуждается в доказательстве, является самым общим положением, единственным принципом воспитания, формальным по своей природе.

1. Основной принцип « Воспитывай природосообразно! » не может быть доказан и не нуждается в доказательстве.

Человек не создает природы, а находит ее уже существующей и сам является продуктом этой природы. Естественные существа могут стать только тем и должны стать только тем, для чего они созданы. И они созданы для того, к чему имеют задатки. Желать сделать из них что-либо другое было бы очевидной бессмыслицей. Камень не может стать не чем иным, как камнем, и он не должен стать не чем иным, как камнем, и притом камнем определенного, а не какого-либо другого вида. Растение никогда не станет животным, а животное растением. И всякое растение определенного вида является и остается растением именно данного вида. Никакое земное искусство не может из розы сделать гвоздику, из дуба сосну, из терновника маслину, из чертополоха виноградную лозу. Из желудя при благоприятных обстоятельствах вырастает дуб и не что другое, а из луковицы гиацинта не что иное, как гиацинт. Искусство может в этом отношении лишь изуродовать, исказить природу. Точно так же обстоит дело и с человеком. И он может и должен стать только тем, к чему предназначила его природа, а это предназначение можно узнать по его задаткам. Если у него нет к чему-либо задатков, ты будешь напрасно стараться его развивать в этом направлении. Ангелом человек никогда не станет, потому что он носит в себе задатки человека, а не ангела. “Человек может и должен стать не чем иным как” человеком. И каждый индивидуум опять-таки станет только тем, к чему у него имеются задатки. Из лишенного музыкального слуха или даже глухонемого ты можешь попытаться сделать Моцарта, но каков будет плод всех стараний?