Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

Б. Притязания и слова. – Когда люди мотивированы на власть и достижения, т. е. стремятся повысить свой социальный статус, это обстоятельство оказывает заметное влияние на их речь. Они приводят свою речь в соответствие со своими притязаниями. Если это рабочий, который ждет продвижения по службе, то он уже не будет так грубо выражать свои представления о биологических процессах организма и о сексуальной жизни, как он это делает обычно. О своих любовных делах он теперь расскажет уже в более тонких выражениях.

С. Журар в своей книге приводит пример одной женщины (по всему видно – проститутки), перед которой открылась возможность повышения своего социального статуса. Рассказывая о своих сексуальных отношениях с некоторыми мужчинами, она спокойно рассказывала об этом, уже используя не грубые народные слова, а более «тонкое» слово «сношение» (Intercourse).

Как показал еще К. Г. Юнг, есть слова, которые связаны с эмоциональными комплексами. Вполне понятно, что если человек чувствует в себе эту связь, он будет избегать использования таких слов и станет выбирать другие. В подобных случаях словесная переформулировка носит защитный характер. (Следовательно, надо думать, что эмоциональные комплексы в сфере психики личности живут в изоляции).

У многих имеется тенденция даже страшные события описать в умеренных тонах, как менее угрожающие, чем они есть на самом деле. (На английском языке это явление называют understatement). Наличие данного механизма зависит от той этнической культуры и от той социальной среды, в рамках которых имела место социализация индивида. Малокультурные люди, наоборот, обычно, описывая свои переживания, допускают преувеличение, акцентуации.

Примером описания события и явления в более умеренных тонах может служить следующий: несколько лет назад один мой знакомый психолог с группой туристов-учителей побывал в России, большей частью в Москве. В те дни в Москве были сильные морозы, которые доходили до 30 градусов. Но этот психолог после возвращения в США послал мне почтовую карточку, в которой были следующие слова: «В Москве мы интересно провели время, но было немного холодно» (буквально – «воздух был немного прохладным»). – Но возникает вопрос: от чего в таких случаях защищается человек? Если бы он написал, что в те дни в Москве были «страшные морозы», то этими словами он показал бы свою доблесть («вот, мол, какие трудности я вынес»). Но, написав вышеприведенные слова, он хотел показать, что сильный мороз для него пустяк. По-видимому, речь идет опять о защите своей положительной Я-концепции.

Рассматривая роль механизма внутренней изоляции психических содержаний друг от друга, обычно говорят о фрустрирующих впечатлениях и о том, что для преодоления фрустрации человек разделяет когнитивное содержание от неприятных эмоций и т. п. И это верно.

Но мы считаем, что изоляция имеет более широкое значение и распространяется на целый класс других случаев. Например, является ли удивление выражением фрустрации? Мы полагаем, что не всегда. Человек может быть удивлен чем-то и одновременно радоваться, он может быть «приятно поражен» каким-либо событием и т. п.

Дети то и дело удивляются всему новому. Но, взрослея, они учатся тому, что во многих ситуациях лучше скрывать свое удивление, поскольку это вызывает ироническую улыбку и насмешки людей, т. е. фрустрацию, направленную в самую сердцевину личности. Тот, кто часто удивляется и не скрывает это, может приобретать известность как наивный человек, который мало что видел в своей жизни и т. п.

Поэтому люди учатся следующему: 1) в своей психике разделяют удивление и то, что вызвало эту эмоцию; 2) подавляют и вытесняют удивление, освобождая от него сферу своего сознания; 3) подавляют экспрессивные компоненты удивления; 4) рационализируют и интеллектуализируют свое удивление и выражают его словесно («Я удивлен», «Это меня удивляет», «Я бы удивился этому» и т. п.), но чаще всего – во внутренней речи. При этом обычно у опытного человека не бывает внешних признаков переживания эмоционального состояния удивления. Удивление интеллектуализируется. Причем нередко бывает так, что когда человек заявляет, что чем-то удивлен, на самом деле его надо понимать в противоположном смысле.

Следует ли считать все эти психические процессы защитными? Безусловно! Это вполне нормальные защитные процессы, которые нередко имеют характер предварительной самозащиты и, кроме того, приводят к ощутимым последствиям как в психическом строе личности, так и в ее поведении. Одним из последствий является то, что человек, постепенно подавляя чувство удивления, может лишиться самой способности переживать удивление, а это уже вредно для психической деятельности, особенно творческой. Способность к удивлению – один из аспектов одаренности человека.

Рассматриваемый здесь защитный механизм имеет свои крайние формы выражения. Например. человек нередко не только подавляет свое удивление, но и выражает искусственное безразличие к тому, о чем говорят или что ему показывают. Он надевает социальную маску безразличного человека. Это специфический социальный Я-образ, социальная маска многоопытного, «бывалого» человека. У детей и молодых людей такое притворство оставляет комическое впечатление, поскольку противоречит их реальному опыту и структуре Я-концепции.

Говоря о механизме изоляции, обычно отмечают следующее: эмоциональный аспект переживаний разделяется от познавательного аспекта, вследствие чего человек рассказывает о неприятных событиях своей жизни так, как будто они его не волнуют. Мы видели, что при этом используются эвфемизмы, рационализации и интеллектуализации. Но мы думаем, что это не всегда так.

Можно предложить следующую гипотезу : когда человек вспоминает о неприятных событиях прошлого, которые сопровождались страхом, стыдом, чувством унижения и враждебности, то он через некоторое время может, вспоминая их, сопровождать их противоположными эмоциями: весельем, шутками, подчеркиванием их комических аспектов, каких обычно можно найти во многих даже неприятных событиях. При использовании такой психологической тактики неприятные эмоции подавляются и вытесняются с большей легкостью. Причем (это уже третье утверждение нашей гипотезы) прежние эмоции либо уничтожаются, либо составляют с новыми эмоциями амбивалентные пары. В каком-то смысле бывшая трагедия превращается в актуальную трагикомедию, что, по нашему мнению, является более мощным средством психологической самозащиты, чем простое разделение и вытеснение отрицательной эмоции.