Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 1. Защитные психологические механизмы и их генезис

Осуществляют ли подобные ценностные суждения какую-либо психозащитную функцию? Мы полагаем, что безусловно осуществляют: 1) мысль об относительности ценностей и оценок действительно может смягчить экзистенциальную фрустрацию. Ведь приходишь к выводу, что то, что ты потерял, не является абсолютной и незаменимой ценностью; следовательно, из-за него не стоит горевать; возможно даже, что потеряв что-то, взамен приобретаешь нечто другое и более ценное; 2) подобные суждения отвлекают человека от своих лишений и горя, позволяют вытеснить их в подсознательное, что также является защитным процессом.

Следует упомянуть еще одну проблему, которую «нащупал» Толстой: человек дает нелогические ответы на вопросы о ценностях. Дело в том, что, не сумев найти ответы на эти важные вопросы, человек уходит от них, поскольку они вторично фрустрируют его. Не находя логических ответов, он дает психо-логический ответ : умрешь и перестанешь спрашивать. Это тоже утешает, т. е. психологически защищает человека.

Роль одиночества как фрустратора привлекает внимание все большего и большего числа психологов. Более того, намечается тенденция создания специальной области — психологии одиночества. Одно очевидно: одиночество является сильным фрустратором, особенно когда оно вынужденное, поэтому в теории фрустрации и психологической защиты эту проблему нельзя обойти стороной.

О влиянии одиночества на личность написал еще Эрих Фромм в книге «Бегство от свободы». Он выделил два вида одиночества. Моральное одиночество он определяет как отсутствие связи с ценностями, символами общества. Физическое одиночество , как верно отмечает Фромм, становится невыносимым лишь в том случае, когда включает в себя и моральное одиночество. Именно состояние морального одиночества представляет серьезную опасность для человека.

Иначе говоря, одиночество является одним из сильнейших фрустраторов для человека. Страх перед одиночеством наблюдается у человека уже в первые годы жизни, причем эта эмоция возникает спонтанно. Данное обстоятельство дает основание для предположения, что стремление к общению и страх перед одиночеством имеют наследственные бессознательные корни. Например. когда ребенок в городе теряет из виду мать, он переживает не просто сильное беспокойство, но и самый настоящий страх, хотя, разумеется, никто этому его специально не научил. Можно выдвинуть предположение, что человека сильнее всего фрустрируют те ситуации, в которых под угрозой оказываются те его потребности и мотивы, которые прямо или опосредованно обусловлены наследственными бессознательными психическими ориентациями. При развитии этих идей следует иметь в виду мысль Фромма о том, что если полученная человеком свобода от первичных социальных уз не сочетается с созданием условий для индивидуализации личности, создает различные ограничения на пути к самосовершенствованию, самоактуализации, развития самосознания, то у человека возникает тенденция бегства от такой, обрекающей на одиночество свободы.

Человек по своей природе таков, что лишь временами может терпеть кратковременное одиночество: стремление к одиночеству вряд ли можно считать базальным, имманентным стремлением человека.

Именно поэтому человек, находясь в таких социальных условиях, которые усиливают его индивидуальность, но нарушает его межличностные связи, стремится к восстановлению этих связей и даже ценой своей свободы подчиняется какой-либо группе [107] Для дальнейшего обсуждения этой темы см.: Fromm E. Escape from Freedom; Erikson E. Childhood and Society; Кузнецов О. Н., Лебедев В. И. Психология и психопатология одиночества. Москва: “Медицина”, 1972; Лабиринты одиночества. Пер. с англ., Составитель Н. Е. Покровский. Москва: “Прогресс”, 1989. .

Для развития определенных аспектов теории фрустрации и психологической защиты можно использовать некоторые из наблюдений Ганса Селье, автора современных представлений о стрессе. Это тем более логично в тех случаях, когда мы исследуем воздействие на людей стресс-фрустраторов.

Селье считает, что любой организм на любой стрессор отвечает неспецифическими защитными физиологическими реакциями: это так называемый «общий адаптационный синдром». Он выделяет три основных этапа, сквозь которые проходит защитная реакция организма на действие повторяющегося стрессора [108] См.: Селье Г. Стресс без дистресса. М., «Прогресс», 1979, с. 35. . Эти три стадии, взятые вместе, составляют общий адаптационный синдром: 1) этап реакции тревоги : резистентность организма снижается; 2) этап резистентности: организм начинает адаптироваться к продолжающемуся воздействию стрессора; резистентность (сопротивляемость) организма повышается; 3) этап истощения и коллапса: снова появляются признаки тревоги.

Мы считаем, что в теории фрустрации и защитной адаптации можно выделить два этапа защитных ответов на воздействие фрустрирующей ситуации:

1) Первый этап — это этап неспецифических ответов, называемых непосредственными реакциями на фрустратор: это двигательное возбуждение, агрессия, стереотипия поведения, некоторые проявления регрессии, ряд отрицательных эмоций, настороженность, усиление исследовательской активности, тревога, активизация работы воображения и т. д. Все они станут предметом отдельного рассмотрения в последующих параграфах.

2) Второй этап — это этап специфической психологической защиты. На данном этапе используются такие защитные механизмы и их комплексы, которые наиболее целесообразны для защитной адаптации в данной проблемной ситуации. Кроме того, используемые на данном этапе механизмы и адаптивные комплексы используются длительно и многократно, поэтому оказывают серьезное влияние на структуру личности. После появления специфических защитных механизмов неспецифическая защитная установка не исчезает, а видоизменяется.

Путем анализа конкретных случаев следует подробно описать всю поведенческую и внутрипсихическую феноменологию указанных уровней защиты. Отметим также, что изложенные выше идеи, по нашему мнению, позволяют начать синтез теорий фрустрации и стресса и создать всеохватывающую синтетическую теорию, которой можно было бы дать название «теория комплексной психофизиологической защиты в условиях психофизиологического напряжения и фрустрации».