Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 1. Защитные психологические механизмы и их генезис

Однако оказалось, что стресс и фрустрация, как факторы, участвующие в генезисе социальных групп, имеют свои границы. Так, оказывается. когда стресс усиливается, у индивидов появляется стремление в одиночку, индивидуально решать возникающие перед ними проблемы. Когда индивид осознает, что в одиночку сможет быстрее и эффективнее решать свои проблемы, он покидает группу. Исследования показали. что в условиях концентрационных лагерей новые группы заключенных редко создаются (В жестоких условиях жизни индивидуализм, по-видимому, усиливается) [95] См. об этом: Strassman H., Thaler M. and E.Shein. A prisoner of war syndrome: Apathy as a reaction to severe stress. — «The American Journal of Psychiatry», 1956, 112, pp. 998 — 1003. .

В концентрационных лагерях люди ощущают хронический голод, унижены, систематически подвергаются дополнительным наказаниям, они находятся под постоянной угрозой смерти. Страх и тревога становятся их постоянными психическими состояниями. В таких условиях заключенные становятся безразличными и не предпринимают совместных усилий для решения своих проблем.

В настоящее время такие явления следует рассматривать с применением целого ряда разработок социальной психологии, в числе которых — концепция Мартина Зелигмана о приобретенной беспомощности [96] См.: Seligman M. Е. Р. Helplessness: On depression, development and death. San Francisco: Freeman, 1975. . С точки зрения теории безразличия можно объяснить также то обстоятельство, что живущие в трудных условиях граждане становятся безразличными к таким демократическим процедурам, как выборы и политическая борьба партий.

Обсуждаемые здесь проблемы имеют также этнопсихологический аспект. Дело в том, что политическая активность, стремление создавать группы или действовать в одиночку и ряд других форм поведения, зависят также от психического склада этноса, от таких «измерений» этнического характера, как индивидуализм и коллективизм.

По-видимому, поведение людей после воздействия на них сильнейших стрессоров и фрустраторов и работающие при этом психологические механизмы различны в зависимости от того, являются ли их переживания и действия индивидуальными или групповыми. Эта проблема естественным образом возникает в головах тех, кто наблюдает за поведением людей во время и непосредственно после стихийных бедствий. Это заметно из наблюдений последствий землетрясений. Вот что писал журналист Д. Гай, который после Спитакского землетрясения 1988 года оказался в зоне бедствия:

«Кругом масса гробов, открытых и закрытых, с телами и без, плывут на крышах автомобилей, стоят в дверях, возле завалов. На обочинах десятки трупов, прикрытых простынями, одеялами, какой-то материей, а то и просто тряпками. Лежат для опознания уцелевшими родственниками. Надо похоронить не в братских могилах, а по-людски, это свято.

Все привычные понятия сместились, трансформировались. Трагедия приобрела черты обыденности, повседневности, стала чуть ли не нормой. Мне рассказывают: на кладбище родители хоронят ребенка, к мужчине подходит мальчик лет двенадцати и просит: «Дядя, помогите мне, пожалуйста, вырыть яму, я не могу похоронить маму». Спокойно так произносит, буднично, ни слез, ни стенаний — деловая просьба.

Что же это за феномен, чем его объяснить? Может, когда потеря у тебя одного, это твоя личная потеря, а когда у тысяч и ты это видишь, то твое горе сливается с их горем, образуется некое всеобщее горе, роднящее людей, твоя доля в нем кажется ничтожно малой, и это глушит страдания… Не знаю, не ведаю. Наверно, на этот вопрос могли бы ответить психологи» [97] Гай Д. Унесу боль твою…, с. 103–104. .

Здесь действительно есть психологическая проблема, которая требует исследования. Возможно, что одновременная фрустрация и стресс многих временно притупляет боль и страдания отдельных людей по принципу: «Групповая смерть — это свадьба». Однако ритуалы погребения и другие имеют психозащитные функции, что также нельзя не учитывать. Вряд ли можно говорить о безразличии и ослаблении эмпатии, хотя в составе группы ослабление страдания каждого ее члена — реальное явление. Очевидно также, что явления описанного типа требуют дальнейшего исследования.

В последние десятилетия в психологической и философской литературе все чаще встречается выражение «экзистенциальная фрустрация», предложенное В. Франклом [98] См.: Франкл В. Поиск смысла жизни в логотерапии. — В сб.: Психология личности. Тексты. Москва: Изд-во МГУ, 1982, с. 118–126. . Он полагает, что человек имеет три измерения: соматическую, психическую и духовную. Собственно человеческим он считает духовное измерение и, в соответствии с этим, выделяет три типа неврозов: ятрогенные, психогенные и ноогенные. Ноогенными он называет те неврозы, которые возникают, например, в результате нравственного напряжения, от конфликта совести или под давлением духовной потребности. Эти состояния называются «экзистенциальным кризисом»: они могут порождать неврозы в обычном смысле, но эти состояния на самом деле являются не неврозами, а нравственными кризисами.

Подобное состояние Франкл называет также экзистенциальной фрустрацией. Он считает, что, помимо воли к наслаждению и власти, у человека существует «воля к смыслу жизни». Сущность экзистенциальной фрустрации — в утрате смысла жизни . Когда смысл жизни для человека утерян, у него возникает состояние «экзистенциальной пустоты».

Об экзистенциальной фрустрации писали также представители гуманистической психологии, понимая ее, опять-таки. как фрустрацию потребности в смысле жизни. Причем это явление связывают с деиндивидуацией [99] См. труды Л. Бисвангера, Р. Лэйинга, А. Маслоу, К. Роджерса и др. Из русских авторов об экзистенциальной фрустрации писали В. М. Мясищев и В. В. Столин. См.: Столин В. В. Самосознание личности, с. 236–239. . Проблему потребности смысла жизни подробно обсуждал также польский психолог К. Обуховский [100] См.: Обуховский К. Психология влечений человека. Москва: “Прогресс”, 1972, глава 9. .

Ф. Байтендейк (F. J. J. Buytendijk), классифицируя человеческие чувства, выделяет четыре типа неприятных чувств. Они возникают в четырех экзистенциальных ситуациях: 1) когда человек, стремясь к интенциональному объекту, получает отпор; 2) когда он оказывается в подчинении; 3) когда получает повреждение; 4) когда теряет свое «Я» полностью или частично [101] См.: Buytendijk F. J. J. The Phenomenological Approach to the Problem of Feeling and Emotions. — In: «Theories of Psychopathology. Essays and Critiques». Ed. by Th. Millon. Philadelphia and London, 1967, p. 259. .