Роджер Смит - Чувство движения. Интеллектуальная история

«Я убежден, что в развитии ребенка активная сторона предшествует пассивной; что самовыражение идет впереди осознанного впечатления; что мускульное развитие опережает сенсорное; что движения предвосхищают осознанные ощущения; я убежден, что сознание, по существу, является моторным или импульсивным; что сознательные состояния стремятся проявить себя в действии» (Dewey, 2015, p. 228).

«Сознание, по существу, является моторным или импульсивным»: этот постулат ставил в центр всего чувственное восприятие движения. Он означал провозглашенную Джоном Дьюи переориентацию психологии – от стерильного (чрезмерно интеллектуального) интереса к тому, что люди знают, к дивному новому миру (практического) понимания того, что люди делают. Новые экспериментальные исследования перцепции, когнитивности, внимания и действия должны были учитывать и кинестезию, сенсорный процесс, присущий согласованному «деланию». Двигаясь в этом русле, Чарльз Х. Джадд в 1905 году заявил: «В последние годы наиболее перспективные, конструктивные достижения психологии наблюдаются по линии отказа от вчерашних однобоких теорий чувства в пользу тщательно документированного признания первостепенной важности двигательных предпосылок сознания (Judd, 1905, p. 199).

В начале XX века велась большая экспериментальная работа по изучению волевой сферы [162] Среди широкомасштабных исследований того времени можно указать: Ach, 1910; Michotte, Prüm, 1910. . И нельзя сказать, что «новая психология» просто бросила волю за борт как отжившую категорию из донаучной эпохи. Если где и наблюдался спад интереса к специфическим исследованиям и дальнейшему теоретическому осмыслению воли, так это в Соединенных Штатах, и только там [163] О спаде интереса к этой теме в США см.: Daston, 1982. Позже ее замалчивание в североамериканской психологической литературе послужило отправной точкой для аналитической статьи: Kimble, Perlmuter, 1970. Об особом контексте, повлиявшем на дебаты о воле см.: Smith, 2013b. . Хотя даже в этих условиях стремление трактовать познание как активный процесс «делания», характерное для психологической науки первых двух десятилетий нового века, объективно способствовало тому, чтобы увязывать кинестезию и усилие с «волевой» тематикой.

Для лучшего понимания этой связки необходимо сказать несколько слов о таком психологическом феномене, как внимание. Повышенный интерес к вниманию в те годы объясняется, по крайней мере отчасти, попыткой сконструировать такие подходы к волевой сфере, которые открывали бы возможность для ее строгого дисциплинарного экспериментального исследования и дальнейшего аналитического осмысления (последним должна заниматься философия психологии). Как пояснил в 1908 году влиятельный американский психолог У. Б. Пилсбери, следуя этим путем, психологи надеялись послужить на благо «психологии активности» и в то же время избежать метафизических головоломок, которыми прежде грешили рассуждения на тему воли. В своей обзорной работе он относил тогдашний «хаос в области теорий внимания», как он выразился, на счет широко распространенной и весьма заразительной путаницы понятий «волевого усилия» и «внимания» (Pillsbury, 1908, p. ix). Например, Бэн, постулируя элементарную осознанность двигательной активности, не дает ответа на вопрос, что, собственно, он имеет в виду – внимание, усилие, напряжение, воление или ощущение движения [164] См. критику: Ward, 1918; автор возвращается к идеям, высказанным еще в 1880-е годы. Уорд (1918, p. 54) переосмыслил предложенное Бэном описание движения как «перемены чувств»: «Итак, простейший образ, который складывается у нас относительно того или иного конкретного состояния ума, – не тот, в котором движения предшествуют ощущениям или ощущения предшествуют движениям, но тот, в котором за переменой ощущения следует перемена движения, а связующим звеном между этими двумя компонентами служит перемена чувств». . Пилсбери приводит высказывания ученых, которые пытались представить внимание как «нечто более определенное, чем воля в ее обывательской или научной ипостаси, если под наукой понимать психологию способностей», но вынуждены были по-прежнему «довольствоваться смутной идеей о некой силе неизвестной природы» (Pillsbury, 1908, p. 288) [165] Ученые, которых имел в виду Пилсбери, – это Джеймс Салли и Теодор Липпс. О широком интересе к вниманию см.: Crary, 2001. .

Перед наукой остро стояла проблема – конкретизировать природу ментальной активности, не обращаясь к донаучному (как тогда считалось) языку «воли» или к «смутной идее о некой силе». Пилсбери резко раскритиковал персонификации активного сознания (ибо все они «укоренены в антропоморфных тенденциях человеческого разума») и в поисках объяснения феномена воли обратился факторам, фокусирующим внимание человека, то есть к социальным нормам и привычкам: «Воля – не вещь и не сила, а всего лишь удобный термин для обозначения того факта, что извечные и общие для всех социальные влияния направляют наше внимание, мысль и действие на то, что постоянно, а не на то, что преходяще» (Pillsbury, 1908, p. 165–164). Он дал новое описание ментальной активности, представив ее как общее свойство познания социальных акторов, а не как некую особую или обособленную физическую силу. Это, в свою очередь, повлекло за собой обсуждение познания с точки зрения его моторного характера – характера, обусловленного кинестезий. Такой поворот импонировал психологам, испытывавшим известный дискомфорт по поводу сомнительного научного статуса своей сферы деятельности из-за ее прежних ассоциаций с языком «психических сил». В этих обстоятельствах сама собой напрашивалась мысль о том, что более четкое понимание чувства активности как чувства кинестетического могло бы помочь психологии обрести научный статус. Еще до Пилсбери в самой, наверное, знаменитой книге о внимании Теодюль Рибо четко обозначил связь между вниманием и мышечным чувством. В компактной, написанной доступным языком «Психологии внимания» (1889), вскоре переведенной на английский, Рибо уверенно заявил, что без движения нет восприятия: одним из условий восприятия является изменяемость ощущений, а поскольку инструментом сменяющих друг друга ощущений служит движение, следовательно, чувство движения должно составлять постоянный фон сознания, не говоря уже о словесном выражении мыслей (Ribot, 1903) [166] Рибо (Ribot, 1879) несколько раньше написал для широкой публики обзорную работу о важной психологической роли движения, где упоминал мышечное чувство, Спенсера, французские клинические и немецкие физиологические исследования. Будучи редактором журнала, в котором печатались и его собственные работы, он для иллюстрации приложил к своей статье заметки Шарля Рише о сомнамбулизме и истерии (см.: Richet, 1879). . Сделав акцент на двигательной стороне всякого чувствования, Рибо переходит далее к описанию ощущений, связанных мускульной активностью – составной частью чувства усилия, хорошо знакомого всем на собственном опыте, который описывается выражением «направлять внимание» (ibid., p. 59–70) [167] Рибо цитирует Фехнера как автора гипотезы о локализации чувства внимания в ощущениях, связанных с работой тех или иных мышц. .