Гэри Чепмен - Пять песен о нас. История о настоящей любви

– Надеюсь, ты не включала подогрев заднего сиденья. – Он разорвал коробку с пивом, пощупал банки и выругался. – Эти надо отнести вниз, в холодильник. И не могла бы ты захватить еще пива, когда пойдешь обратно?

Это был не приказ, но и не просьба. И я обомлела от того, как безропотно та «я» согласилась. Когда он выходил, «я» что-то пробормотала.

– Что ты сказала? – спросил он, повернувшись.

– Ничего.

– Нет, ты что-то сказала!

Эрик стоял в дверном приеме, откуда он мог одновременно кричать на «меня» и смотреть прямую трансляцию матча. Я не могла поверить своим глазам. Добрый и заботливый мужчина, который присылал мне ободряющие письма по электронной почте, сейчас смотрел на меня как на пустое место.

Когда «я» наклонилась, чтобы поднять коробку пива, он схватил меня за руку:

– На меня нельзя не обращать внимания. Что ты там сказала?

– Ничего, – дрожа, сказала «я» виновато, на мои глаза навернулись слезы. Было по-настоящему страшно, я будто ничего больше не могла сказать. Возможно, мои глаза стали совсем пустыми. – Пожалуйста, пусти меня. Я сейчас приду.

– Лучше бы тебе так и сделать, – рявкнул он.

Осмотрев кухню, я заметила фотографии троих детей в укромных местах, они прятались здесь и там: будто тому, что было в прошлом, нельзя было встречаться с тем, что есть в настоящем. Что-то внутри меня горело, вроде огня познания, и я видела то, что мне никто бы здесь объяснить не смог – что самое главное в этой семье. Это как взять к себе дикое животное и пытаться сделать его домашним. В доме шумели не дети или внуки – гремел только телевизор, который показывал футбольные матчи, да изредка доносилась ругань. И я тащила по лестнице пиво для мужчины моей мечты. Как это произошло? Неужели я провела двадцать лет с… ним?

* * *

С легким шипением поднимался пар, рядом со мной стоял Рю и смотрел, как остатки снега тают в воздухе. Я поставила ковшик рядом с камином и перевела дух. В голове ураганом носились тревожные мысли. Я побежала к окошку у черного хода, надеясь увидеть там хоть какое-то движение или свет. Только темнота. Опять послушала телефон. Мертвая тишина. Тогда я взяла фонарик и пошла в гараж. Машины Джея не было, и дверь все еще была открыта. Снег лежал метровым слоем, по дорожке из гаража шел след от колес. В стороне стоял полноприводный внедорожник.

Я беспомощно посмотрела на Рю. Он побежал вверх по лестнице и скрылся из вида. Я пошла за ним, по дому эхом разнесся звук моих шагов. Медленно шла по скользкому и холодному лакированному полу. Фонариком осветила холл и увидела на противоположной стороне несколько закрытых дверей. Вместо номеров на них были написаны слова. «Милосердие», «Мир», «Долготерпение» и еще несколько – все это были добродетели, Плоды Святого Духа. (Я не очень хорошо знаю Библию, но эти запомнила.) Я открыла дверь, на которой было написано «Радость», и увидела светлую, уютную комнату, в которой на огромной кровати лежало стеганое одеяло, а на солнечных обоях были нарисованы радуги. Один взгляд на эту комнату вызвал у меня улыбку. Там была ручная вышивка – корзина с фруктами, а внизу подпись: «Плод же Духа… радость». На книжных полках стояло много книг о браке, семье, несколько романов.

Я закрыла дверь. Другая дверь в холле была приоткрыта – совсем чуть-чуть, только Рю смог проникнуть в эту щелку. На двери была надпись: «Мир». Свет тонкой полосой падал на пол холла, и я остановилась, прислушиваясь. Тихий голос, почти шепот, доносился из комнаты, он плыл по холлу, как снежинка, слишком легкая, чтобы упасть. Было похоже, что там молится кто-то, кому с трудом дается каждый вздох.

– Дай мне сил выдержать эти испытания, – говорил женский голос. Больше я ничего не смогла услышать.

После секундной тишины я крикнула:

– Здравствуйте! – Рю подбежал к двери и выглянул наружу, подняв уши. – Простите за беспокойство, – сказала я.

– Входите, – ответила она скрипучим голосом.

Я толкнула дверь, и Рю отскочил, затем подбежал к стоящему в углу стулу и вспрыгнул на кровать. В камине горел огонь, и комнату освещали золотистые отблески. Я включила фонарик, держа его рядом. Рядом с камином стоял еще один удобный стул и тумбочка, на которой лежала потрепанная Библия. На книжных полках у стены стояло много книг. Я сразу узнала комод, потому что такой же мне подарила мама. Обои были небесно-голубые, а огонь в камине согревал комнату и делал ее уютной.

– Вы, наверное, Марли, – сказала женщина. Ее седые волосы были чуть выше одеяла. Она уютно устроилась под грудой покрывал.

– А вы жена Джея? – спросила я, двигаясь ближе.

– Я ждала вас, – сказала она. – Он рассказал мне, что случилось. Подвиньте стул поближе, чтобы мне было удобнее смотреть на вас во время разговора.

– Я не могу остаться. Только хотела спросить, можно ли мне взять вашу машину. Хотела поискать моего мужа. Джей уехал на поиски, и я волнуюсь.

С большим усилием она села. Всю ее поглотил сумрак комнаты, но я могла рассмотреть черты при мерцающем свете. Морщинистое лицо ее было как смятый лист бумаги у писателя, во всем стремящегося к совершенству. Ее руки – сплошные вены и костяшки пальцев, а кожа висела на ней как старое пальто. Лицо было мертвенно-бледным, и она все время облизывала губы языком, который казался сухим и распухшим.

– Вы не могли бы передать мне стакан с водой? – попросила она, трясущейся рукой показывая на стакан на тумбочке совсем рядом с кроватью.

Я подержала стакан, пока она сделала несколько глотков через соломинку, при этом, как ребенок, причмокивала губами и качала головой. Она глубоко вздохнула, после чего сказала:

– Спасибо вам.

Я поставила стакан обратно на тумбочку, и она спросила, стихла ли метель. Когда я повернулась, то заметила что-то в чертах ее лица и интонациях, что показалось мне знакомым. Во взгляде мелькнула какая-то искра, и я, кажется, узнала эту женщину.

– Не думаю, что она вообще стихнет. И волнуюсь за своего мужа. За вашего тоже.

– Вы можете взять машину. Он обычно держит ключи на щитке в гараже. – Она говорила медленно, с усилием, будто хотела сказать больше, но по какой-то причине сдерживалась.

Когда я повернулась, чтобы уйти, она протянула свою руку, пораженную артритом, и взяла меня за запястье. Через меня будто пробежал электрический ток. Раньше я такого никогда не испытывала, как будто прикоснулась к какому-то запретному источнику милосердия.

– Что такое? – спросила женщина. – Вас что-то тревожит. Что-то, что вы увидели.

Смотреть в ее глаза было все равно что смотреть в безбрежный океан. Ее брови поднялись, прежде чем я начала говорить, а затем появилась улыбка понимания.

– Значит, мой муж продемонстрировал вам, что такое сила снега.