Кристина Берндт - Устойчивость. Как выработать иммунитет к стрессу, депрессии и выгоранию

Томас Бойс говорит о существовании «детей-орхидей», которые увядают, если о них не заботятся. Если же их окружают любовью, то они расцветают в полную силу и превращаются в великолепные цветы. Томас Бойс также адаптировал для психологии популярное в шведском языке выражение, которое помогло ему охарактеризовать тип детей, противоположный «орхидеям» – «дети-одуванчики», которые, словно сорняки, не могут просто исчезнуть, и могут расцвести даже на настоящей жизненной свалке, если это необходимо.

Так что, если вам свойственна восприимчивость «орхидеи», это вовсе не значит, что у вас есть гены, которые непременно вызовут у вас развитие заболеваний психики. Если вам повезло вырасти с любящими и поддерживающими родителями, учителями или же опекунами, то ваш потенциал, очевидно, просто огромен. Детский психолог Мариан Бакерманс-Краненбург доказала это и на практике. Она посвятила свою жизнь исследованию детей с СДВГ, которые столкнулись с этим заболеванием уже в возрасте от одного до трех лет. Таким детям сложно пребывать в спокойном состоянии, и они часто достают своим поведением своих сверстников.

Бакерманс-Краненбург в течение восьми лет регулярно наведывалась в семьи с такими детьми. Она наблюдала за их семейной жизнью, а затем советовала родителям, что именно они могли бы сделать, чтобы улучшить поведение их детей. В итоге жизнь во многих семьях действительно стала куда более мирной. Однако именно те дети, у которых была генетическая предрасположенность к СДВГ (у них была мутация в гене DRD4), показали наилучшие результаты: их поведение улучшилось на 27 % по шкале, которую разработала сама психолог, в то время как дети, у которых не было подобной генетической предрасположенности, продемонстрировали улучшение всего на 12 %.

Дальнейшие исследования показали, что дети с подобной генной мутацией могут быть очень общительными с того момента, как им исполнилось три года, – если их родители отличаются чуткостью в воспитании. В этом случае они были куда более очаровательны, чем те сверстники, у которых такая генетическая мутация не наблюдалась.

Чем внимательнее ученые смотрят на взаимодействие между генетическими и внешними факторами, тем сложнее им становится делать какие-либо выводы. Между тем оказалось, что на развитие психологической устойчивости влияет не только эта взаимосвязь, но взаимодействие различных типов генов. Эксперты называют это явление эпистазом: под ним они понимают способность одного гена приводить в активность – или, наоборот, подавлять – другой.

Сегодня никто уже не верит в то, что на психологическую устойчивость легко можно повлиять генетически. «Конечно, генетика играет важную роль», – говорит генетик Клаус-Петр Леш. Он предполагает, что с течением времени человечеству станет известно о сотнях наследственных факторов, которые влияют на нашу психологическую устойчивость. С этим соглашается и нейробиолог Райнер Ландграф: «Таблетка, которая сможет сделать нас психологически устойчивыми, никогда не появится, но, может быть, однажды у нас будет коктейль для таких целей».

Долгое время ДНК воспринималась как физическое воплощение нашего эго. Наша сущность и отличительные особенности, казалось, были записаны в наш генетический код. Однако в последние годы стало понятно, что далеко не только гены оказывают столь большее влияние на нашу жизнь. Скорее, наоборот: наша жизнь оказывает большое влияние на наши гены.

ДНК не является некой статичной молекулой. Уже по одной этой причине она не может полностью нас охарактеризовать. Кроме того, генетические характеристики могут меняться в течение всей нашей жизни. Мы и сами можем на это влиять самым непосредственным образом: все, что мы делаем, как мы питаемся и из-за чего мы переживаем, отражается на структуре нашей ДНК. «На протяжении всей нашей жизни гены остаются чрезвычайно восприимчивыми ко всем возможным внешним воздействиям», – говорит биолог Джин Робинсон. Выходит, внешние факторы могут оказать значительное воздействие на наш генетический код.

Генетики могли бы догадаться, что все устроено именно так, еще в пятидесятые годы прошлого века, когда их гильдия только начинала становиться все более и более влиятельной. В конце концов, в каждой клеточке нашего тела с помощью более чем трех миллиардов элементов ДНК и 25 тысяч генов записана абсолютно одинаковая информация. И, несмотря на это, все эти разные элементы развиваются в итоге абсолютно по-разному: какие-то становятся клетками мозга, другие образуют ногти на ногах, третьи становятся глазными яблоками и так далее. Тот факт, что сетчатка глаза и прямая кишка выглядят по-разному и выполняют в организме абсолютно разные функции, может иметь смысл только в том случае, если в них активными являются разные гены. Выходит, с самого начала нашей жизни для успешного функционирования нашего организма особо важными являются те процессы, которые заставляют одни гены замолчать, а другие, наоборот, работать особенно активно.

Так что это всегда было довольно-таки очевидно: в нашем организме должна существовать какая-то продвинутая программа, отвечающая за то, чтобы сообщать клеткам, какие из генетических компонентов им стоит использовать в большем количестве, а какие – в меньшем, чтобы впоследствии успешно справляться со своими функциями, то есть обеспечивать правильное функционирование организма. Генетики поняли это довольно давно, но долгое время они считали, что эти разные уровни активности генов в разных клетках являются одинаковыми для всех. Они думали, что если однажды активность гена затихает, то вновь развиться у нее уже не выйдет.

Однако это отнюдь не так. Со временем ученые смогли расшифровать эту продвинутую программу, которая сообщает генам, какие из них должны быть менее активными. В нашем организме существуют довольно простые химические процессы, которые берут на себя важную задачу включения или выключения тех или иных генетических структур. Чаще всего в дело включается механизм метилирования: к длинной молекуле ДНК прикрепляются небольшие химические соединения, так называемые метильные группы. Химическая маркировка определяет то, как именно организм считает данную генетическую информацию в силу того, что метильные группы изменяют пространственную структуру ДНК. Это оказывает решающее влияние на то, какие элементы генетического материала будут считаны специальной системой в нашем организме – то есть в какой-то степени они являются инструкцией к нашему организму. Метильные группы все чаще обнаруживают в тех генах, информацию из которых организм получает достаточно редко: выходит, они словно бы заглушают эти гены. Напротив, более активно используемые нашим организмом гены чаще всего отличаются куда меньшим уровнем содержания метильных групп. А потому в итоге мы можем говорить о возникновении характерного паттерна метилирования, который тем не менее может постоянно видоизменяться. При этом последовательность элементов ДНК и самих генов никак не меняется.