Кристина Берндт - Устойчивость. Как выработать иммунитет к стрессу, депрессии и выгоранию

«Эпигенетические процессы могут являться краткосрочными реакциями на стресс – и длиться они могут всего несколько часов. Но они также могут занимать месяцы, годы или даже всю жизнь», – говорит специалист в нейропсихофармкологии Эрик Нестлер. Как долго будет длиться эпигенетическое изменение, когда оно случится и будет ли оно носить постоянный характер – это все еще остается предметом интенсивных исследований. Однако очевидным является то, что навсегда с нами остаются те эпигенетические маркировки, которые прикрепились к нашему геному тогда, когда мы сами еще были детьми. Травмы, пережитые в детстве, оставляют особенно глубокие следы в генетическом строении нашего мозга, потому что они происходят именно тогда, когда сам мозг переживает пик своего развития. Многие из подобных эпигенетических изменений позднее окажутся вне зоны доступа. Однако другие эпигенетические метки – такие, какие связаны с занятиями спортом, например, судя по всему, могут как появляться с течением времени, так и исчезать.

Эрик Нестлер является одним из основоположников генетической психиатрии. С помощью экспериментов с грызунами он предоставил многочисленные молекулярные объяснения тому, как именно у людей возникают заболевания психики, а также улучшил наше понимание того, какие биохимические процессы лежат в основе депрессии.

Однако Майкл Мини был первым, кто с помощью опытов на крысах сумел доказать, что на психологические расстройства влияют не только генетические, но и эпигенетические процессы. Его интересовало то, какой именно механизм становится причиной того, что у мальчиков, выросших в любви, появляется очень много стыковочных элементов для связи гормонов стресса (кортизола) друг с другом. Фактически это и был процесс эпигенетики: Майкл Мини вместе с молекулярным генетиком Мошу Шифом сумел доказать, что эти элементы, помогающие соединять гормоны стресса друг с другом, были гораздо более метилированы у животных, о которых не особо заботились в детстве.

Однако Мини и Шиф очень сильно опередили свое время, проведя подобное исследование. Метилирование ДНК из-за недостаточного количества объятий? Как такое возможно? В начале тысячелетия мировые ученые едва ли могли в это поверить. В то время преобладало мнение о том, что изменения в геноме носят постоянный характер. Большинство исследователей попросту не могли представить себе, что гены могут меняться из-за каких-то внешних факторов – например, благодаря любви и заботе матери. Журнал «Nature Neuroscience» опубликовал результаты исследования ученых лишь в 2004 году и далеко не с первой попытки.

В этот момент люди осознали, что гены крыс, судя по всему, изменились именно из-за того, что те пережили травму. Позднее Эрик Нестлер наглядно показал, насколько тесной является эта связь, с помощью довольно наглядного эксперимента: он блокировал процесс метилирования у определенных животных – в отличие от контрольной группы, где он шел своим чередом, – и тем самым предотвращал у них развитие ментальных расстройств, которые должны были возникнуть из-за того, что он постоянно сталкивал их с довольно агрессивными сородичами. Животные, у которых процесс метилирования протекал естественно, меньше интересовались теми вещами, что прежде вызывали у них восторг – например, сладкой едой или сексом. Однако если же они съедали таблетку ингибитора метилирования, то у них не развивались подобные симптомы депрессии.

Является ли это верным и для людей? Если да, то тогда возникновение травмы можно предотвратить с помощью подобных таблеток-блокаторов метилирования! Вскоре Мини и Шиф рискнули заняться этим вопросом серьезно. В 2009 году они опубликовали ныне широко известное исследование о том, что эпигенетические процессы могут менять гены людей, если те пережили нечто плохое в детстве. Ученые изучили мозговые структуры 36 взрослых людей: двенадцать из них подверглись жестокому обращению в детстве и позже покончили жизнь самоубийством. Еще двенадцать тоже совершили самоубийство, однако, согласно данным ученых, в детстве они не сталкивались ни с каким травматическим опытом. Оставшиеся двенадцать были теми, кто внезапно умер естественной смертью.

«Жестокое обращение отпечаталось в их мозгу», – говорит Моше Шиф. А именно – с помощью процессов метилирования: эпигенетический паттерн в нервных клетках тех самоубийц, которые в детстве подвергались жестокому обращению, очень напоминал тот, что можно было увидеть у лишенных материнской любви детенышей крыс. Пережитые в детстве побои привели к метилированию гена под названием NR3C1, который обеспечивает формирование в мозгу точек стыковки гормона стресса кортизола. Эти точки стыковки помогают организму обезвреживать кортизол, но у данных испытуемых он был подавлен примерно на 40 %. Подобно мозгу крысят, которые росли без любви, мозг переживших в детстве насилие самоубийц тоже неизменно пребывал в состоянии постоянной тревоги. По-видимому, именно это и сделало их настолько восприимчивыми к тревожным расстройствам, депрессии и, возможно, суициду как таковому.

«Мы больше не можем отделять наследственные факторы от внешних, – говорит нейробиолог Элизабет Биндер. – Оба типа оказывают решающее влияние на нашу жизнь». И совсем недавно она сумела это доказать с помощью обширных экспериментов. Биндер и ее коллега Торстен Кленгель интересовались геном FKBP5, который является важным регулятором гормонов стресса – например, кортизола. Люди, в чьем организме содержится более активный вариант FKBP5, оказываются более склонны к насилию и гораздо чаще сталкиваются с симптомами депрессии, чем те, кому достался менее активный вариант гена. Однако это происходит лишь тогда, когда они сами сталкивались с насилием в детстве. В этом случае данный ген эпигенетически видоизменяется из-за воздействия гормонов стресса, которые являются реакцией организма на переживаемое страдание; метилирование гена исчезает, что делает его лишь еще более активным. «Это необратимое изменение в ДНК чаще всего провоцируется именно травматическим опытом, пережитым в детстве», – подчеркивает Торстен Кленгель. У тех участников эксперимента, которые пережили подобные страдания во взрослом возрасте, такое уменьшение в количестве метильных групп не наблюдалось.

При этом, как только эти метильные группы исчезают, FKBP5, который так важен для сдерживания стресса, начинает постоянно вырабатываться в слишком большом количестве, стоит человеку оказаться в проблемной ситуации. В результате, по мнению экспертов, организм человека приобретает «пожизненную неспособность справляться со стрессовыми ситуациями». А потому коллеги Биндер и Кленгель и занимаются разработкой специального препарата, который мог бы помочь снизить активность FKBP5.