Мартин Робинсон - Быть мужчиной

Так почему же борьба за права и широкую представленность сообществ ЛГБТ+ до сих пор ведется столь ожесточенно? Мы пожинаем плоды этой культуры аутсайдеров, но по-прежнему не принимаем их самих.

Одна из причин, по моему мнению, связана с гетеросексуальными мужчинами, изолированными в своем привилегированном мирке, которые не прилагают даже минимума усилий для поддержки тех, кто отличается от них, — тех, кто «провалил» экзамен на Нормальность. Протестовать — дело самих «не таких», а Стандартный Мужчина просто послушает… поэтому-то шестерни равенства и вращаются так медленно.

Чтобы наступили реальные перемены, мир должен перестать существовать. Тот мир, который мы знаем: который встречает нас, когда мы выходим из дома, и который мы почти не замечаем, потягивая свой фраппучино. Ведь с этим придет конец нашей самоидентификации, стиля жизни, безопасного существования. Перемены пугают. Реальные перемены — это не новая стрижка или пост в Instagram в поддержку наиболее понятного политического вопроса; реальные перемены меняют жизни.

Равенства добиться трудно. Эта идея не нова, она уже многократно возникала в конституциях, манифестах, законах — так почему мы до сих пор не воплотили ее в жизнь? Речь идет, конечно, о реальном равенстве — социальном, трудовом, культурном. В Великобритании гендерный разрыв в оплате труда обходится женщинам примерно в 140 миллиардов фунтов в год.

Напрашивается вопрос: действительно ли люди желают достичь равенства?

Под «людьми» я имею в виду мужчин.

Хотят ли они перемен?

И это приводит нас к мысли о необходимости самоанализа для мужчин. Честного взгляда на себя: «Что я защищаю на самом деле?»

Главная опасность сегодня — в исторический период перемен, когда быстрое развитие технологий ставит под сомнение все, включая политику, общественное устройство, национальность, самоидентификацию, — это риск потерять возможность прийти к равенству. За приз под названием «свобода для всех» следует бороться, иначе он не достанется никому. И бороться не на периферии, а в самом центре, среди тех, у кого есть власть, — среди Стандартных Мужчин, которые имели шанс изменить все, но не воспользовались им.

Конец твоего мира. Многие мужчины вздрагивают от этой мысли, их передергивает от атак на патриархат, они бесятся даже от слова «патриархат»: «Этого просто нет… что за чепуха». Я понял: есть в этом и моя вина — я предал собственную индивидуальность ради комфорта. Я один из многих, кто просто пытается делать максимум возможного. Трудно вырваться за пределы собственного узкого мировоззрения. И все-таки у всех есть возможность жить лучше.

Мужественность не патология, но она способна привести к неврозам. И из этой ее особенности зарождается процесс социального отчуждения. В стране, подобной Великобритании, где исторически доминируют белые гетеросексуалы, все просто: всякий, кто не гетеросексуален, не мужчина и не белый, — тот Другой. Этот невроз объединяет всех: женщин, представителей ЛГБТ+, чернокожих, азиатов, людей с ограниченными возможностями — все они «неправильны», так как не являются стандартными белыми мужчинами. В основе этого лежит узкий взгляд на мужественность, который формируется у мужчин с раннего детства. Отчасти самоидентификация мужчин сдерживается старинными ностальгическими формами — безопасными, простыми и легко контролируемыми. Внутри остается место для движения, немного личного пространства — больше, чем кажется, но выйти наружу невозможно: в наши головы вбита способность отличать «другое» и отвергать это, укрепляя тем самым самоидентификацию. Это глубоко укоренилось в мужской психологии — но не настолько глубоко, чтобы просто пройти мимо.

Идея Отчуждения ведет свое начало от отношений мужчины и женщины. С истории творения Адама и Евы. Женщину сотворили из ребра исходного человека, затем она, после пятиминутной демонстрации своего тела, отправилась в сад поболтать с какой-то змеей и в конце концов все испортила. Ненадежные, низкие женщины — грешницы от начала времен! Этого достаточно, чтобы с того самого момента мужчина относился с подозрением ко всем, кто выглядит иначе…

Использование противопоставления для самоидентификации имеет глубокие корни — дети, например, учатся определять себя, отвергая то, что им не подходит: «Это для маленьких… это мальчуковая зубная щетка… это для девочек с желтыми волосами… нет, папа, просто нет ». И мы надеемся, что дети в конце концов это перерастут. Однако мужской невроз Отчуждения не дает этому произойти. Некоторые мужчины, особенно озабоченные демонстрацией своей мужественности — «правильного» способа быть человеком, — готовы отвергать Другое в любых формах. Вся их жизнь — это спектакль о Мужском Бытие, герой которого не позволяет себе стать полноценной личностью.

Призывы к равенству будут постоянно звучать вокруг, не приводя ни к каким результатам, потому что, похоже, мужчины на самом деле этого не хотят . По крайней мере те из них, кто наделен властью что-то изменить, но слишком боятся потерять эту власть. Таким образом, поддержка равенства со стороны мужчин может оказаться притворством. «Разрушим патриархат!» — обязательно, но не сегодня . «Нанимайте больше чернокожих!» — только немного, в рамках квоты . «Поддержим гей-парад!» — конечно, но ты, сынок, туда не пойдешь.

Мужской невроз — это невроз власти. Он происходит от того, что мы постоянно ожидаем удара сзади. Пока все под контролем, инакомыслие остается в рамках.

Но как мы способны изменить это? Только сдавшись. Отказавшись от всего, чем, как нам внушали, должен быть мужчина, и протянув руку нуждающимся в помощи.

Если мы хотим исследовать новые способы проявления мужественности, то отпустить — лучшее начало. Счастье можно искать не во власти, а в сотрудничестве и принятии. В исследованиях и приключениях, внутри и снаружи. Иначе невроз власти полностью захватит сознание. И я думаю, что главная причина мужского беспокойства — нескончаемая демонстрация собственной мужественности и борьбы за власть — лежит в основе всех проблем. Таким образом, отказ от контроля — это путь к большей свободе для всех. Нужно поделиться властью ради равенства. Для этого требуются смелые мужчины, способные разрушить те опоры, которые помогают им возвыситься. И пока таковых нет.

Однажды, на обеденной встрече у крупного работодателя, я рассказывал, почему мужчинам следует быть более открытыми, не упоминая о том, что на самом деле меня беспокоило. Как часто бывает на подобных мероприятиях, посвященных мужественности, 95% присутствующих составляли женщины. В тот момент я жалел о том, что сам не умею открываться полностью, иначе дал бы выход своему праведному гневу.